Музыка и слова - Олег Погудин
Из Петербургской гавани на юг
Уходит счастье, чтоб не возвратиться.
Так поцелуем и пожатьем рук
Прощает все холодная столица.
В прозрачный сумрак раннего утра
Приходит час изысканный, как роза,
Когда ненужной кажется игра
И всякий смысл утрачивают слезы.
Зачем сюжет чужого колдовства
Растеребил замерзшие ресницы,
Зачем ушла та Русь на острова,
Чтоб больше никогда не возвратиться.
Доверив сердце западным ветрам,
Последний взгляд,
сквозь слезы, в бесконечность,
Под стук копыт, у статуи Петра
Ее счета оплачивает вечность.
Не для стихов, восторга и вина
В Балтийский мрак с тоскою итальянской,
Она сошла и отошла она
В свой страшный век походкой эмигрантской.
И, уходя, не бросив даже взгляд,
На след мостов, как шрамов, на Фонтанке,
Она свой главный завещала клад
Санкт-Петербургской столь некрепкой кладке.
А он живет, не чувствуя вины,
Чахоточный, замерзший и небритый,
Пока смертельно пьяный от весны,
Не вскроет вновь каналы-вены бритвой.
Закрыв лицо, не уходи сейчас...
Ты тоже сын его блестящей пыли.
Твой поминальный, в сущности, романс
Звучал, когда его еще любили.
Music and lyrics - Pogudin
From the harbor to the south of St. Petersburg
Exit happiness, not to return.
So kissing and shaking hands
Forgive all the cold capital.
In the early morning twilight transparent
Comes hour refined as the rose,
When the game seems unnecessary
And lose all meaning tears.
Why the story of another of witchcraft
Rasterebil frozen eyelashes,
Why she left Russia on the island,
Never to return.
Entrusting the heart of west winds,
Last glance
through tears, into infinity,
Under the hooves, the statue of Peter
Her account pays an eternity.
Not for poetry, delight and wine
In the darkness of the Baltic with the anguish of the Italian,
She went down and moved it
In the terrible gait century emigrant.
And, departing, leaving not even a glance
On the trail of the bridges, like scars on Fontanka,
She bequeathed his main treasure
St. Petersburg is so imperfect masonry.
And he lives, without feeling guilty,
Consumptive, frozen and unshaven,
While mortally drunk from the spring,
Not will open new channels, the veins with a razor.
Covering her face, do not go now ...
You, too, his son shiny dust.
Your funeral, in essence, romance
It sounds when it is still loved.
