Вместо "спасибо" в инскрипте неровными
Буквами я напишу только " Миру ".
За снегопадов апрельские бусины,
Крупной пыльцою скользящие мимо.
За несгораемые золотые огни,
Что с наступлением ночи становятся смелыми,
Броскими,четкими.Ночь,я прошу,обними
Синью своей с наивысшею силой и мерою.
И за утреннюю всемирскую дремоту, Повсеместную.Выкрашенную тонами
Матовыми.В этот час я обычно пью мокко И,прощаясь с назойливо терпкими снами,
Выбегаю из лифта - бродить по дворам Одиноким.Они навевают мне нойзовый
Шепоток. То ли скрипами старых оконных рам,
То ли чьих-то шагов отдаленными нотами
И за грубый, топорный ампир времен Сталина,
Что скорее отталкивает несуразной лепниной,
За баллюстрады у скверов и окна со ставнями,
За впитавшие души здесь живших-дома с мезонином.
За ладони радушные Родины моей городов,
Сердце - скиталец без адреса или границы.
В каждом селенье,повсюду найду себе дом, Рассыпаясь на вечную память крупицами.
(20.03-14.04.2014)
Instead of "thank you" in the script, uneven
I will write only "Peace" in letters.
For snowfall April beads,
Large pollen sliding by.
For fireproof golden lights
That when night falls they become bold
Catchy, clear, night, I ask, hug
His blue with the highest strength and measure.
And for the morning world nap, Everywhere. Painted in tones
Matt. At this hour I usually drink mocha And, saying goodbye to the annoying tart dreams,
I run out of the elevator - wander through the courtyards of the Lonely. They give me a noise
Whisper. Or the creaks of old window frames
Whether someone's steps in distant notes
And for the rough, clumsy Empire style of Stalin's time,
What rather repels with awkward stucco molding,
For balustrades by squares and windows with shutters,
For those who have absorbed the souls of those who lived here, houses with a mezzanine.
For the hospitable palms of the Motherland of my cities,
The heart is a wanderer without an address or border.
In every village, everywhere I will find myself a home, Crumbled in grains of eternal memory.
(20.03-14.04.2014)
