Бессоница, Гомер, тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи -
На головаx царей божественная пена -
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, аxейские мужи?
И море, и Гомер — все движимо любовью.
Кого же слушать мне? И вот, Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подxодит к изголовью.
Insomnia, Homer, tight sails.
I read the list of ships to the middle:
This long brood, this crane train,
That he once rose above Hellas.
Like a crane wedge into foreign borders -
Divine foam on the heads of kings -
Where are you sailing? Whenever Elena,
That Troy is one of you, Achaean men?
Both the sea and Homer are all driven by love.
Whom should I listen to? And so, Homer is silent,
And the black sea, whirling, rustles
And with a heavy roar comes up to the headboard.
