Исакий под фатой молочной белизны
Стоит седою голубятней,
И посох бередит седыя тишины
И чин воздушный сердцу внятный.
Столетних панихид блуждающий призрак,
Широкий вынос плащаницы,
И в ветхом неводе генисаретский мрак
Великопостныя седмицы.
Ветхозаветный дым на теплых алтарях
И иерея возглас сирый,
Смиренник царственный: снег чистый на плечах
И одичалые порфиры.
Соборы вечные Софии и Петра,
Амбары воздуха и света,
Зернохранилища вселенского добра
И риги новаго завета.
Не к вам влечется дух в годины тяжких бед,
Сюда влачится по ступеням
Широкопасмурным несчастья волчий след,
Ему вовеки не изменим.
Зане свободен раб, преодолевший страх,
И сохранилось свыше меры
В прохладных житницах, в глубоких закромах
Зерно глубокой, полной веры.
1921
Isaac under a veil of milky white
Stands a gray dovecote
And the staff revolts the gray silence
And the air rank is intelligible to the heart.
A wandering ghost of a hundred years of funeral
Wide shoulder of the shroud,
And in the dilapidated seine the darkness of Genesaret
Lent week.
Old Testament smoke on warm altars
And the priest is a cry of sir,
The regal humble: the snow is clear on the shoulders
And wild porphyries.
The eternal cathedrals of Sophia and Peter,
Barns of air and light
Granaries of universal good
And the rigs of the new testament.
The spirit is not drawn to you in times of grave trouble,
It drags along the steps
A wolf's trail of wide-cloudy misfortune,
We will not change him forever.
Zane is a free slave who overcomes fear,
And survived beyond measure
In cool granaries, in deep bins
A seed of deep, full of faith.
1921
