Квартира тиха как бумага --
Пустая, без всяких затей,--
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей.
Имущество в полном порядке,
Лягушкой застыл телефон,
Видавшие виды манатки
На улицу просятся вон.
А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать,
А я как дурак на гребенке
Обязан кому-то играть.
Наглей комсомольской ячейки
И вузовской песни бойчей,
Присевших на школьной скамейке
Учить щебетать палачей.
Какой-нибудь изобразитель,
Чесатель колхозного льна,
Чернила и крови смеситель,
Достоин такого рожна.
Какой-нибудь честный предатель,
Проваренный в чистках, как соль,
Жены и детей содержатель,
Такую ухлопает моль.
Пайковые книги читаю,
Пеньковые речи ловлю
И грозное баюшки-баю
Колхозному баю пою.
И столько мучительной злости
Таит в себе каждый намек,
Как будто вколачивал гвозди
Некрасова здесь молоток.
Давай же с тобой, как на плахе,
За семьдесят лет начинать,
Тебе, старику и неряхе,
Пора сапогами стучать.
И вместо ключа Ипокрены
Давнишнего страха струя
Ворвется в халтурные стены
Московского злого жилья.
Ноябрь 1933 г.
The apartment is quiet as paper -
Empty, without any fancy, -
And you can hear the moisture gurgling
Through the pipes inside the batteries.
The property is in perfect order,
The phone froze like a frog
Well-worn types of manat
They ask to go outside.
And the damn walls are thin
And nowhere else to run
And I'm like a fool on a comb
Obliged to play someone.
Impudent Komsomol cell
And the high school song of the boys,
Perched on a school bench
Teach executioners to twitter.
Some kind of pictorial
Collector flax comber,
Ink and blood mixer,
Worthy of such a shit.
Some honest traitor
Boiled in cleansing like salt
Keeper of wives and children,
Such a moth pops off.
I read the ration books,
I catch hemp speeches
And the terrible bayushki-bayu
I sing to the collective farm bai.
And so much excruciating anger
Contains every hint
As if hammering in nails
Nekrasov's hammer here.
Come on with you, as on a chopping block,
To begin in seventy years
To you, an old man and a slob,
It's time to knock your boots.
And instead of the key of Hypocrene
Long-standing fear stream
Will break into the crappy walls
Moscow evil housing.
November 1933
