Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда.
Так вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.
И за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,
Я — непризнанный брат, отщепенец в народной семье,—
Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье.
Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи —
Как нацелясь на смерть городки зашибают в саду,—
Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе
И для казни, для казни петровской в лесу топорище найду.
3 мая 1931. Хмельницкая.
Save my speech forever for the taste of misfortune and smoke,
For the resin of circular patience, for the conscientious thing.
So water in Novgorod wells should be black and sot.
In order for Christmas to be reflected in the star fins of the star.
And for this, my father, my friend and assistant my rude,
I am an unrecognizable brother, a decanner in a folk family, -
I promise to build such dense logs,
So that in them Tatarwa lowered the princes on Badier.
If only these frozen fees loved me -
How aiming the death of the towns are covered in the garden, -
I'm going for all my life at least in an iron shirt
And for execution, for the execution of Petrovskaya in the forest, the toporishche will find.
May 3, 1931. Khmelnitsky.
