Текст песни околорэп - Ебаный февраль

Я написал на простынке имя ее «прокладкой красной»
В соку натуральном, все пальцы к ебени измазав.
Мадам, с тобою мне быть просто без мазы.
Годы прожив словно в банке с отработанным маслом,
Словно алюминиевый таз,
Как унитаз в путяге слесарной,
Как писуар, засоренный говном на вокзале,
Такой же заебаный как киргизы на стройке в подвале.
А помнишь, мы в кожаных масках в постели играли?
Ты закрывала промежность, закутавшись в шерстяном покрывале.
Но Хуле.
Ебаный февраль.

Пойдем гулять со мной по тонкому льду?
Я протянул гуку мелочь,
Он завернул мне в лаваш шаурму.
Серый мартовский лед плавился в глубокие лужи,
Поговорим на кухне под вискариком с тобою про дружбу?
Я на белом-белом снегу написал твое имя,
Я специально для этого накопил много урины,
Я нес цветы тебе и выучил наизусть целую пьесу,
Но по синьке опять перепутал подъезды.
А на правом плече даже набил твое имя,
Прям поверх старых двух тех, Марины и Иры.
Ты в моих объятиях таяла,
А я парил.
Ступенек под ногами не было, и петляли перила.
А ты не лги мне,
И я буду честным и воспитанным.
Займи мне денег на спирт, я все отдам, ты не ссы,
Ведь в отношениях главное - это доверие.
Да я трезвый бля (сука!),
Мразь, открывай дверь.

Браток, шишак, холсты темнеют, пусты,
Свет фонарей глубокой ночью стынет, пустынным переулком.
Молчание тощее. За шторами сленг неразборчивый, горшок с цветочком.
Пол жизни отчужденный.
Дела свершенные,
Нашептывают мысли томные, момент умалишенный.
Её глаза, два солнца,
Синие, что слепят и сияют.
И красотой её улыбки я пленен.
К ней ветхие петляют, стрелки часов натянуты,
Часы сухие тащат нить,
Мир удивительный, прекрасен, роскошен,
В чистом виде. Шорохами дарит воспоминанья о её походке.
10 число, да спирт в бутылке водки, пьяный говор, стопки.
На следующий день глотка атакованая сушняками,
Тут изо всех щелей райончик с косяками свозняками.
Под башмаками слякоть, над головою небо звездное,
В плеере на повторе трэк, богами нам ниспослан.
Никита снова лепит космос.
Год высокосный,
И под откос уходит прошлое,
Чистая простынь.
Снова хочу я говорить на ушко личное.
Но будто бы нарочно.
Порознь мы нынче.

I wrote on the sheet her name “red gasket”
In natural juice, smearing all the fingers to the ebony.
Madam, with you I just be without a wash.
Having lived for years like a jar of used oil,
Like an aluminum basin
Like a toilet in a locksmith’s drive,
Like a urinal littered with shit at a train station
The same fucked up as the Kyrgyz at a construction site in the basement.
Do you remember, we played in leather masks in bed?
You covered your crotch, wrapped in a woolen blanket.
But hula.
Fucking February.

Let's go walk with me on thin ice?
I held out a little thing
He wrapped me in pita shawarma.
March gray ice melted into deep puddles,
Let's talk in the kitchen under a viscari with you about friendship?
I wrote your name on white and white snow
I specially accumulated a lot of urine for this,
I brought flowers to you and memorized the whole play,
But the blue again confused the entrances.
And on your right shoulder I even stuffed your name,
Right on top of the old two of those, Marina and Ira.
You melted in my arms
And I soared.
There were no steps underfoot, and the railing hinged.
And you don't lie to me
And I will be honest and well-mannered.
Borrow me money for alcohol, I'll give everything back, you're not pissing,
Indeed, in relations, the main thing is trust.
Yes I'm sober fucking (bitch!)
Scum, open the door.

Brother, cone, canvases darken, empty,
The light of the lanterns withers late at night, a deserted alley.
The silence is skinny. Behind the slang curtains is illegible, a flower pot.
Sex of life alienated.
Things done
Whispering thoughts are languid, a moment insane.
Her eyes, two suns
Blue ones that blind and shine.
And the beauty of her smile I'm captivated.
The shabby ones loop around to her, the clock hands are tense,
Dry watches drag a thread
The world is amazing, beautiful, luxurious,
In pure form. She recalls rustling about her gait.
10th, yes alcohol in a bottle of vodka, drunken talk, piles.
The next day, a throat attacked by sushkas,
Here, from all the cracks, the district with jambs of wagons.
Slush under the shoes, starry sky overhead,
In the player on the track repeat, sent to us by the gods.
Nikita sculpts space again.
High year
And the past goes downhill
Clean sheet.
Again I want to talk in my ear.
But as if on purpose.
Separately, we are today.