Я твое повторяю имя
по ночам во тьме молчаливой,
когда собираются звезды
к лунному водопою
и смутные листья дремлют,
свесившись над тропою.
И кажусь я себе в эту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.
Я твое повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдаленно,
как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
и печальней, чем дождь усталый.
Полюблю ли тебя я снова,
как любить я умел когда-то?
Разве сердце мое виновато?
И какою любовь моя станет,
когда белый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
как ромашку, ее обрывая!
I repeat your name
silent at night in darkness
when the stars gather
to the lunar watering
and vague leaves doze,
hanging over the path.
And I seem to myself at this time
a void of sounds and pain
distraught hours
that they involuntarily sing about the past.
I repeat your name
silent in the dark tonight
and it sounds so distant
as never before sounded.
This name is farther than the stars,
and sadder than tired rain.
Will I love you again
How did I know how to love once?
Is my heart to blame?
And what my love will be
when does the white fog melt?
Will it be quiet and bright?
I do not know.
If I could guess on the moon,
like a daisy, cutting it off!
