Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Я три дня и три ночи искал ваш умёт,
Тучи с севера сыпались каменной грудой.
Слава ему! Пусть он даже не Пётр!
Чернь его любит за буйство и удаль.
Я три дня и три ночи блуждал по тропам,
В солонце рыл глазами удачу,
Ветер волосы мои, как солому, трепал
И цепами дождя обмолачивал.
Но озлобленное сердце никогда не заблудится,
Эту голову с шеи сшибить нелегко.
Оренбургская заря красноше́рстной[1] верблюдицей
Рассветное роняла мне в рот молоко.
И холодное, корявое вымя сквозь тьму
Прижимал я, как хлеб, к истощённым векам.
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Mad, mad bloody haze!
What are you? Death? Ile Healing cripples?
Spend, spend me to him,
I want to see this man.
I spent three days and three nights looking for your umёt,
Clouds from the north poured a pile of stone.
Praise him! Suppose he did not even Peter!
The mob violence of his love for and removed.
I spent three days and three nights wandering the trails,
In solonets dug eyes luck
Wind my hair like straw, ruffled
And rain threshed with flails.
But embittered heart will never get lost,
This head is not easy to get myself wealthy neck.
Orenburg dawn krasnosherstnoy [1] camel
Dawn in my mouth dropped her milk.
And cold, clumsy udder through the darkness
I cuddle up like bread, to the emaciated centuries.
Spend, spend me to him,
I want to see this man.
