Этой грусти теперь не рассыпать
Звонким смехом далеких лет.
Отцвела моя белая липа,
Отзвенел соловьиный рассвет.
Для меня было все тогда новым,
Много в сердце теснилось чувств,
А теперь даже нежное слово
Горьким плодом срывается с уст.
И знакомые взору просторы
Уж не так под луной хороши.
Буераки... пеньки... косогоры
Обпечалили русскую ширь.
Нездоровое, хилое, низкое,
Водянистая, серая гладь.
Это все мне родное и близкое,
От чего так легко зарыдать.
Покосившаяся избенка,
Плач овцы, и вдали на ветру
Машет тощим хвостом лошаденка,
Заглядевшись в неласковый пруд.
Это все, что зовем мы родиной,
Это все, отчего на ней
Пьют и плачут в одно с непогодиной,
Дожидаясь улыбчивых дней.
Потому никому не рассыпать
Эту грусть смехом ранних лет.
Отцвела моя белая липа,
Отзвенел соловьиный рассвет.
Do not spill this sadness now
Voiced laugh of distant years.
My white linden has faded
The nightingale's dawn rang.
For me, everything was new then,
There were many feelings in my heart
And now even a gentle word
A bitter fruit breaks from the mouth.
And the spaces familiar to the eye
Not so good under the moon.
Gullies ... hemp ... slopes
Saddened the Russian expanse.
Unhealthy, frail, low,
Watery, gray surface.
This is all my dear and close,
What makes it so easy to sob.
A rickety hut
Crying sheep and far in the wind
Waving a horse’s skinny tail,
Looking into an unkind pond.
That's all we call homeland
That's all why on her
They drink and cry in the same weather
Waiting for smiling days.
Therefore, do not scatter anyone
This sadness with a laugh from an early age.
My white linden has faded
The nightingale's dawn rang.
