Я хочу как в детстве, спрятаться,
Чтоб случайно не обидели,
Чтоб нарочно не обидели,
Чтоб на людях не расплакаться...
Неприветливые дворники,
Старый лед слоистый, ломики;
Алкоголики, дальтоники...
Мне не важно. Я то - в домике.
Оловянные солдатики,
Целый мир на подоконнике.
У других сестренки, братики.
Я одна. Но я то в домике.
Детства старенькие дворики.
Ты не тронь меня, Я в домике...
Технократии невольники,
Подневольные любовники,
Жизнь- то полосы, то ромбики.
Отпустите. Спрячусь в домике.
Карты, кофе, кости, сонники...
не мешайте. Таня в домике.
Дверь запру рукой иссохшею,
Я-ослепшая, оглохшая.
Не стучитесь, не открою вам.
Не откликнусь, и гроша не дам,
Вам героям дня и хроники.
Створки дней плотней смыкаются,
Мудро жить не получается.
Всё равно... Я дома. В домике.
I want to hide like in childhood,
So that they do not accidentally offend,
So as not to deliberately offend
So as not to cry in public ...
Infirm wipers,
Old ice layered, crowbar;
Alcoholics, color blind ...
I do not care. I am in the house.
Tin soldiers,
The whole world is on the windowsill.
Other sister, brothers.
I'm alone. But I'm in the house.
Childhood old courtyards.
You don't touch me, I'm in the house ...
Technocracies of slaves,
Buddle lovers,
Life- either stripes, then rhombics.
Let go. I will hide in the house.
Cards, coffee, bones, dream books ...
Do not interfere. Tanya in the house.
The door is in the shirt with my hand.
I am a snapped, deaf.
Do not knock, I will not open to you.
I will not respond, and I won’t give a penny,
To you the heroes of the day and chronicles.
The days of the days close densely,
It is not wise to live.
Anyway ... I'm at home. In the house.
