Не в страх и не в осуждение будут мне эти строфы:
Я слышал, в Париже по улицам рыщут антропософы.
Узнать их просто - они одеты в железные вещи;
Манеры у них варварские, слова темны и зловещи.
Подходят ночью компанией; ни бонжур, ни привета -
И через слово ссылаются на мрачных божеств Тибета.
Я слышал о них многое, чего и не скажешь до срока:
Что ими правит дева-прядильщица из Марокко:
Сидит в тамплиерохранилище, во рту у нее котлета,
И многое паранормальное открыто ей через это.
Ведь волю дать - разбежались бы, шагом бы да бегом бы,
А после - ищи свищи, прочесывай катакомбы,
Сваливай на арабов и континентальный климат...
Так и живут - пескоструйно; и сраму вообще не имут.
Когда же каждую пятницу в Париже конфликт интересов
И в небесах разворачивается битва воздушных бесов,
Для них то, как цирк с театром: они выходят из круга,
Обёртываются в простыни и скачут друг через друга.
Я слышал, что в это время их все оставляют в покое,
Потому что тронь одного - и тут начнется такое...
Не зря старожилы молчат про дом на бульваре Османа,
Руины Монмартра и пепел шестнадцатого арондисмана.
These stanzas will not be in fear and not in condemnation to me:
I heard anthroposophists roam the streets in Paris.
It is easy to recognize them - they are dressed in iron things;
Their manners are barbaric, their words are dark and ominous.
Come up at night with a company; no bonjour, no hello -
And through the word they refer to the gloomy deities of Tibet.
I heard a lot about them, which you will not say before the deadline:
That they are ruled by the Maiden Spinner from Morocco:
Sits in the Templar storehouse, she has a cutlet in her mouth,
And a lot of the paranormal is revealed to her through this.
After all, the will to give - they would run away, step and run,
And then - look for fistulas, comb the catacombs,
Blame the Arabs and the continental climate ...
So they live - sandblasting; and do not have shame at all.
When is there a conflict of interest every Friday in Paris?
And in the skies a battle of air demons unfolds
For them, it is like a circus with a theater: they go out of the circle,
Wrap themselves in sheets and jump through each other.
I heard that at this time they are all left alone,
Because touch one - and this will begin ...
No wonder the old-timers are silent about the house on Osman Boulevard,
Ruins of Montmartre and the ashes of the sixteenth arondisman.
