Текст песни Башня Rowan - воистину

Послушайте, братья и сестры, историю древних времен
Ее сочинитель бесхитростен и грамоте не умудрен,

Внемлите правдивой песне. Начну я без лишних слов:
влюбился в дельфийскую пифию гаммельнский богослов

Был он почтенным мужем, по имени Теодор.
Порастерял он в скрипториях юношеский задор.

Думал, что в сети дьявола не попадет никогда,
И тут на него негаданно свалилась такая беда.

Не помогают исповедь, молитвы и строгий пост.
Повсюду ему мерещатся копыта, рога и хвост.

Чует бесовское что-то, не в силах обосновать,
И пишет римскому папе: «Гибну, пора спасать!»

Из Фландрии, из Гишпании, из сопредельных стран
В Гаммельн прислал понтификов встревоженный Ватикан

Седые мужи ученые явились, презрев лета,
И с ними – послушник Хорхе, маленький сирота.

В большой монастырской трапезной объявлен был общий сбор,
И вот что сказал понтификам измученный Теодор:

«В одном гримуаре старинном нашел я, братья, рассказ,
И как я его увидел, мой разум смутился тотчас.

Рассказ об эллинской деве, что пифией наречена.
Сидеть нагишом на треножнике бедняжка обречена.

И я понимаю, представив все прелести девы той,
Что чувствовал прародитель пред Евиной наготой.

И долго еще Теодорус про пифию им говорил.
Монахи слушали молча, но больше не было сил.

И строгий монах Кондратий на дверь ему указал:
«Шел бы ты на хуй, братец», как Петр Иуде сказал!

А старый добрый Иоганнес такие сказал слова:
«Шел бы ты на хуй, братец, но помолись сперва ».

А строгий и мудрый Савелий со вздохом захлопнул псалтырь.
«В общем, иди-ка ты на хуй!» — хором сказал монастырь.

А юный послушник Хорхе старцев ученых прервал.
«Слышу я шум на дороге, — мальчик убогий сказал.-

Это, наверное, нунций папскую буллу везет!»
А на хуй послали и нунция от городских ворот.

Папа стерпел обиду, как истый наместник Христа,
Но отлучил весь город примерно в те же места.

О, христианская школа, суровейшая из школ!
Послали монаха на хуй, собрался он – и пошел.

А на хуй дорога долгая. Идет он уже давно
И ест из любимой миски гречневое зерно.

Стоптал по дороге к Греции четырнадцать пар сапог,
Добрался к желанной цели – и ничего не смог.

И в Дельфах, на каменных плитах, где древний треножник стоял,
«Иди-ка ты, девочка, на хуй!» — в отчаяньи он написал.

А все население Гамельна третии сутки ржет,
Веселыми криками «на хуй!» встречает монахов народ.

Брачующихся венчая и малых крестя ребят,
«На хуй, воистину, на хуй!» — монахи теперь говорят.

Пейзанин сказал пейзанке: «Родная, будет война!
Монахи совсем рехнулись. Свирепствует сатана!

От города отвернулись святые на небесах.
Крики «пошел ты на хуй» навязли у них в ушах».

Vita, понятно, brevis – проходит за годом год.
Преставились те монахи, столпились у райских ворот.

И Петр, суровый привратник, дверь замкнул и сказал:
«Идите вы на хуй, ребята, никто вас сюда не звал».

А юный послушник Хорхе давно уже не юнец,
Он заведует библиотекой, вот какой молодец.

Теперь он уже не мальчик, он седовласый старик,
Книги он уважает, он их беречь привык.

Но чтобы не повторился богопротивный кошмар,
Хорхе измазал в кураре мерзостный гримуар.

Изредка горькая память овладевает им,
И тогда он, тревогой и тайной тоской томим,

Бродит по пыльным залам, плачет о горькой судьбе.
«А на хуй такие книжки!» — бормочет под нос себе.

Listen, brothers and sisters, the history of ancient times
Her wrister is a preferential and literacy is not a umudre

Make a truthful song. I'll start without unnecessary words:
fell in love with the Delphian Pythy Hammelnian theologian

He was a venerable husband, named Theodor.
He sat in the scriputors youthful enthusiasm.

Thought that the devil would never fall
And then such a misfortune fell on him.

Do not help confession, prayers and strict post.
Everywhere he is merged with hooves, horns and tail.

Slane's unfortunate something, unable to justify
And he writes to Roman dad: "Miscellaneous, it's time to save!"

From Flanders, from Gishpania, from neighboring countries
In Hameln sent Pontiffs alarmed Vatican

Gray-haired scholars appeared, suicide summer,
And with them - the novice of Jorge, a small orphan.

In the big monastic refectory was announced a total collection,
And so that Pontif of the exhausted Teodor said:

"In one grimuar, I found the old brothers, the story,
And as I saw him, my mind was embarrassed immediately.

The story about the Hellenic Virgin that Pythia is informed.
Sit down Nagishom on the rapid fever is doomed.

And I understand, presenting all the delights of the Virgin That
What did the progenitor fitter feel.

And for a long time still theodorus about Pythia spoke them.
The monks listened to silently, but no longer had the strength.

And the strict monk of Kondrati on the door pointed him:
"Would you go on dick, brother," like Peter Judas said!

And the good old Johannes said the words:
"Would you go on dick, brother, but pray first."

And the strict and wise Savely with a sigh slammed the psalrty.
"In general, you go to dick!" - Chorus said the monastery.

And the young novice of Jorge elders scholars interrupted.
"I hear noise on the road, - the boy is poor said.

It is probably a nunci papal bull luck! "
And the dick sent a nunition from the city gate.

Dad was offended as an extreme church of Christ,
But I left the whole city about the same places.

Oh, the Christian school, the harsh of schools!
They sent a monk to the dick, he gathered - and went.

And on the dick the road is long. It goes for a long time
And he eats buckwheat grain from his beloved bowl.

Stopal on the way to Greece fourteen pairs boot,
I got to the desired goal - and I could not.

And in dolphes, on stone slabs, where the ancient tripod stood,
"Go you, girl, fuck!" - In desperates he wrote.

And the entire population of Gamelna is a third day of Rzhet,
Merry cries "On the dick!" Meets monks people.

Married wrapping and small kiss guys
"Dick, truly, fuck!" - Monks now speak.

The lag told Pasyazanka: "Native, there will be a war!
Monks have completely crushed. Satan raging!

Saints in heaven turned away from the city.
The screams "I went to dick" intrusive in their ears. "

Vita is understandable, Brevis - passes after year.
Those monks were praised at the paradise gate.

And Peter, a stern gatekeeper, the door closed and said:
"You're on the dick guys, no one called you here."

And the young novice Jorge has long been no longer a Yurte,
He heads the library, that's what a well done.

Now he is no longer a boy, he is a gray-haired old man,
He respects books, he was accustomed to take care of them.

But in order not to repeat the tallery nightmare,
Jorge smeared a vast grimoire in Kurar.

Occasionally, bitter memory seizes them
And then he, anxiety and a mystery of Toska, Tom,

Wanks on dusty halls, cries about bitter fate.
"And on dick Such books!" - mumbles under your nose.