Иль я не знаю, что, в потемки тычась,
Вовек не вышла б к свету темнота,
И я - урод, и счастье сотен тысяч
Не ближе мне пустого счастья ста?
И разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не подымаюсь с ней?
Но как мне быть с моей грудною клеткой
И с тем, что всякой косности косней?
Напрасно в дни великого совета,
Где высшей страсти отданы места,
Оставлена вакансия поэта:
Она опасна, если не пуста.
Ile I do not know what, in the dotkih,
Moved did not come to the darkness of the darkness,
And I - the freak, and the happiness of hundreds of thousands
Not closer to me empty happiness hundred?
And do not i remember the five-year one
I do not fall, I do not ride with her?
But how can I be with my breastnoe cell
And with the fact that anyone of kospea is about?
In vain in the days of the Great Council,
Where the highest passion is given places,
The vacancy of the poet is left:
It is dangerous if not empty.
