Текст песни Бред с большого будуна - Сердце ангела

В календари не занесён, не изловим арканом,
наверняка слабоголос, исключено, что груб,
по вековой лесостепи, по молодым барханам,
точно в бреду гробовщика, двигаюсь я, как труп.

Солончаки, известняки, торсы в броне и в перьях,
Аничков мост, Трокадеро, улица Жабр и Фибр -
спутались так, что иногда, в американский берег
взор уперев, я узнавал, скажем, Тайланд и Кипр.

Волей моей произошли и ордена и кланы.
Разве что в тех двух областях я не завёл семьи,
где только снег, только зима - и никакой рекламы.
На остальных материках семьдесят стран - мои.

Жители сёл, жители скал - лодыри все и воры.
Сборщики трав, рубщики верб - к общему всех клейму.
Семьдесят лет чары свои в хижины к ним и в норы
я приносил, но применить не находил к кому.

С кем ни сойдись - либо рождён, либо взращён калекой.
Каждый второй слеп или нем, или разут, раздет.
Слышал бы кто, что за латынь им я внушал, как лекарь.
Видел бы кто, сколько ножей щерилось мне в ответ.

Ключницами в монастырях, мойщицами в тавернах,
от рядовой кинозвезды до золотой швеи,
исключено, что неземных, наверняка неверных,
ладных собой, семьдесят жён в разных краях - мои.

Не устремлюсь от мятежа толку искать в жандармах.
Выйдет луна - не восхищусь, я не люблю луны.
В музыке сфер прежде я чтил сольный рефрен ударных.
Ныне он мил чуть ли не всем, что до меня - увы.

К облаку взмыл белый орёл, тронулась вглубь сардина,
бравый капрал Наполеон завоевал Москву.
Ведал бы кто, как это всё, как это мне противно!
Семьдесят жён, семьдесят стран, семьдесят лет живу.

Соло литавр гибнет в бою за чистоту звучанья.
Зыблется твердь, морщится дол, тянется вспять вода.
Да, это он, верхний предел, апофеоз отчаянья.
Ныне ему мало кто рад, что до меня - я да.

Это не жизнь, это не казнь, это сумбур и брызги.
Раз уж ты есть, музыка сфер, не прозевай, развей,
распредели перечень сей в рёве своём и визге.
Установи, кто я такой, что я за тварь, за зверь.

Not on calendars, not catchable lasso,
probably weak-voiced, ruled out that rude,
along the centuries-old forest-steppe, along the young dunes,
as if in the undertaker’s delirium, I move like a corpse.

Salt marshes, limestones, torsos in armor and feathers,
Anichkov bridge, Trocadero, Gill and Fiber street -
so entangled that sometimes, to the American coast
keeping my eyes fixed, I recognized, say, Thailand and Cyprus.

By my will both orders and clans took place.
Unless in those two areas I started a family,
where only snow, only winter - and no advertising.
On the rest of the continents, seventy countries are mine.

The inhabitants of the villages, the inhabitants of the rocks - all loafers and thieves.
Herb collectors, willow cutters - to the common stigma of all.
Seventy years his spell in their huts and burrows
I brought, but did not find to apply to anyone.

Whoever you get together with is either born or raised by a cripple.
Every second is blind or dumb, or swollen, stripped.
Who would have heard what kind of Latin I inspired them like a doctor.
Who would have seen how many knives were squinting at me in response.

Housekeepers in monasteries, carwashers in taverns,
from an ordinary movie star to a golden seamstress,
it is possible that unearthly, probably unfaithful,
okay by themselves, seventy wives in different parts - mine.

I will not rush from rebellion to look for sense in gendarmes.
The moon will come out - I will not admire it; I do not like the moon.
In the music of the spheres, I used to honor the solo drum refrain.
Nowadays, he is dear to almost everything that is before me - alas.

A white eagle soared up to the cloud, moved deep into the sardine,
the gallant corporal Napoleon conquered Moscow.
Who would know how this is all, how disgusting it is to me!
Seventy wives, seventy countries, seventy years I live.

Solo Timpani dies in battle for clarity.
The firmament sways, a wrinkled dol, water stretches back.
Yes, this is he, the upper limit, the apotheosis of despair.
Nowadays, few people are glad that before me - I am.

This is not life, this is not execution, this is confusion and spray.
Since you are, the music of the spheres, do not miss, scatter,
distribute this list in your roar and screech.
Find out who I am, what I am for the creature, for the beast.