Текст песни Фазиль Искандер - Две женщины

radiomayak.ru/shows/episode/id/1382764/
yadi.sk/i/abfb4f1xy88P3

07:50
Разумеется, родители от меня старались скрыть всё, что можно было скрыть, но сам страх перед властью они, конечно, скрыть не могли. И этот страх мне всегда казался комически преувеличенным, и в то же время сам я, с детства склонный к беспредельной искренности, всё-таки твёрдо знал, что никому нельзя говорить о том, на чьей стороне погибли братья отца. И вопреки тому, что мне говорили в школе, и вопреки грустным воспоминаниям родителей о старой жизни я носил в душе тайную мечту, что две эти жизни можно склеить, старую и новую, что родители мои будут счастливы в этой жизни и сами по себе. Было тоскливо думать, что они живут для меня. Мне всё казалось, что обе стороны чего-то недопонимают, но пройдёт немного времени, и всё будет хорошо.
И вот появилась у нас в доме Клавушка, девушка из народа, и оттого, что она говорила полуукраинским языком, она казалась мне особенно подлинной в свой народности.
Конечно, я привязался к весёлой, ребячливой Клавушке и сам по себе. Этому, наверное, способствовало и то, что у меня не было ни братьев, ни сестёр. Но и та заветная мысль была, что всё склеится и вот уже всё склеивается через Клавушку, девушку из народа, которому принадлежит власть. Почему девушка из народа, которому принадлежит власть, чуть не умерла с голоду при своей власти и почему здесь не мы кормимся при ней, а она кормится при нас, мне как-то не приходило в голову. Вернее, мне это казалось случайными частностями.
Как ребёнок, никогда не знавший родного отца, привязывается к новому мужу матери, разумеется, если он не изверг, так и я, сиротски лишённый своего народа, и, видимо, неосознанно тосковавший по нему, вдруг приобрёл его в Клавушке.
Я как бы весь народ получил в своё личное пользование, и мне с ним было хорошо, и народу -- Клавушке -- было с нами весело. А говорили -- они нас ненавидят. Вот уж глупость!

13:57
Я оцепенел от возмущения, душившего моё детское горло. Возмущение это было особенно мучительно, потому что я не мог его выплеснуть, не мог ничего сказать бабке. Смутно вспоминая всё, что писалось в школьных учебниках о дореволюционном отношении помещиков к простым людям, чему я раньше не очень верил, я сейчас отчаянно повторял про себя: "Правильно! Правильно! Всё правильно с вами сделали!"

17:48
Мать ничего не могла сказать бабушке, но, конечно, вечером всё рассказала отцу. Между отцом и бабушкой был крупный разговор. Чтобы я ничего не понимал, говорили по-французски.
-- Оставь, пожалуйста, -- вдруг перешла бабушка на русский, -- они изгадили Россию, а теперь сюда понаехали, голодранцы!
Отец опять что-то терпеливо говорил ей по-французски, и вдруг бабка стукнула палкой об пол и крикнула по-русски:
-- Если б вы были настоящими мужчинами, с Россией не случилось бы то, что случилось!
Стало ужасно тихо. Мама, прижав ладони к щекам, умоляюще смотрела на отца широко распахнутыми глазами. Отец неподвижно стоял перед бабушкой.

20:44
Больше Клавушка у нас не появлялась ни разу. С месяц я её иногда видел в школе, сначала с повязкой на руке, а потом уже без повязки. Нам обоим было стыдно встречаться, и мы оба делали вид, что не замечаем друг друга. Но при этом, когда мы встречались, я смотрел перед собой, а она всегда куда-то отворачивалась, и я уже тогда понимал, что это она делает от большей душевной тонкости, что ей стыдней, чем мне. Но я всё надеялся на какой-то случай, который вдруг нас примирит, и она поймёт, что я её по-прежнему люблю и мама её любит и папа её любит... Но случай так и не представился, а Клавушка куда-то исчезла из школы, и я её никогда больше не видел.

radiomayak.ru/shows/episode/id/1382764/
yadi.sk/i/abfb4f1xy88P3

07:50
Of course, my parents tried to hide from me everything that could be hidden, but of course they could not hide the fear of power. And this fear always seemed comically exaggerated to me, and at the same time, I myself, prone to infinite sincerity since childhood, still firmly knew that no one should talk about which side the father’s brothers had died on. And contrary to what I was told at school, and contrary to the sad memories of my parents about the old life, I carried in my soul a secret dream that these two lives can be glued together, old and new, that my parents will be happy in this life on their own. It was sad to think that they live for me. It all seemed to me that both sides misunderstood something, but a little time would pass, and everything would be fine.
And now Klavushka, a girl from the people, appeared in our house, and because she spoke the semi-Ukrainian language, she seemed to me especially genuine in her nationality.
Of course, I became attached to the cheerful, childish Klavushka on my own. Probably, this was facilitated by the fact that I had neither brothers nor sisters. But that cherished thought was that everything is glued together and now everything is glued together through Klavushka, a girl from the people to whom power belongs. Why didn’t it occur to me that a girl from the people who owned the power almost died of starvation during her power, and why here we do not feed under her, but she feeds under us? Rather, it seemed to me random details.
Like a child who never knew his father, becomes attached to his mother’s new husband, of course, if he is not a monster, so I, orphaned without my people, and, apparently, unknowingly yearning for it, suddenly acquired it in Klavushka.
It’s like I got all the people for my personal use, and I was fine with him, and the people - Klavushka - had fun with us. And they said they hate us. That's stupid!

13:57
I was numb with indignation strangling my baby throat. The outrage was especially painful, because I could not throw it out, I could not say anything to my grandmother. Vaguely recalling everything that was written in school textbooks about the pre-revolutionary attitude of landowners to ordinary people, which I did not really believe in before, I now frantically repeated to myself: "That's right! That's right! Everything was done right with you!"

17:48
Mother could not say anything to her grandmother, but, of course, she told her father everything in the evening. There was a big conversation between father and grandmother. So that I didn’t understand anything, they spoke French.
“Leave it, please,” my grandmother suddenly switched to Russian, “they have ruined Russia, and now they have come in large numbers, they are fools!”
Father again patiently said something in French, and suddenly the grandmother hit the floor with a stick and shouted in Russian:
- If you were real men, what would happen to Russia would not happen!
It became terribly quiet. Mom, pressing her palms to her cheeks, looked imploringly at her father with wide eyes. Father stood motionless in front of his grandmother.

20:44
More Klavushka we did not appear even once. For a month I sometimes saw her at school, first with a bandage on my arm, and then without a bandage. We were both ashamed to meet, and we both pretended not to notice each other. But at the same time, when we met, I looked in front of me, and she always turned away somewhere, and already then I understood that she was doing this from a greater spiritual subtlety, that she was ashamed than me. But I was hoping for some kind of incident that would suddenly bring us together, and she would understand that I still love her and my mother loves her and dad loves her ... But the case never presented itself, and Klavushka disappeared somewhere. from school, and I never saw her again.