Я сначала весь промок, а затем высох.
В темноту пустив пустой выдох.
У вселенной на бедре вывих,
От того и я сижу тихо.
Я сначала весь продрог, а затем вышел
Из холодной из земли выше.
И пока ты там растёшь, пишешь,
Я по-прежнему для всех пришлый.
И не то, чтоб боль ушла, стихла.
Мои дни в твои огни, числа.
Я ж твой вход, а ты мой путь, выход.
Я сначала весь промок, а затем высох.
Я давно искал предлог, повод,
Чтобы в космос от тебя пустить провод.
И, лишившись всей своей дурной крови,
Говорить с самим собой строго.
И не то, чтоб боль ушла, стихла
В твои дни, в мои огни, числа.
Я ж – твой вход.
А ты – мой путь, выход.
Я сначала весь промок, а затем высох.
I first got wet and then dried.
Letting out an empty exhale into the darkness.
There is a dislocation on the hip
From that I sit quietly.
I first went through the whole chill, and then I went out
From the cold of the earth above.
And while you grow there, write
I'm still alien to everyone.
And it’s not that the pain has gone away, has subsided.
My days are in your lights, numbers.
I’m your entrance, and you are my way, the way out.
I first got wet and then dried.
I have long been looking for an excuse, an excuse,
To put a wire from you into space.
And, having lost all his bad blood,
Talk to yourself strictly.
And it’s not that the pain is gone, subsided
In your days, in my lights, numbers.
I - your entrance.
And you are my way, way out.
I first got wet and then dried.
