Текст песни Эдуард Асадов - Сердечная история

Сто раз решал он о любви своей
Сказать ей твердо. Все как на духу!
Но всякий раз, едва встречался с ней,
Краснел и нес сплошную чепуху!

Хотел сказать решительное слово,
Но, как на грех, мучительно мычал.
Невесть зачем цитировал Толстого
Или вдруг просто каменно молчал.

Вконец растратив мужество свое,
Шагал домой, подавлен и потерян.
И только с фотографией ее
Он был красноречив и откровенен.

Перед простым любительским портретом
Он смелым был, он был самим собой.
Он поверял ей думы и секреты,
Те, что не смел открыть перед живой.

В спортивной белой блузке возле сетки,
Прядь придержав рукой от ветерка,
Она стояла с теннисной ракеткой
И, улыбаясь, щурилась слегка.

А он смотрел, не в силах оторваться,
Шепча ей кучу самых нежных слов.
Потом вздыхал:- Тебе бы все смеяться,
А я тут пропадай через любовь!

Она была повсюду, как на грех:
Глаза... И смех - надменный и пьянящий...
Он и во сне все слышал этот смех.
И клял себя за трусость даже спящий.

Но час настал. Высокий, гордый час!
Когда решил он, что скорей умрет,
Чем будет тряпкой. И на этот раз
Без ясного ответа не уйдет!

Средь городского шумного движенья
Он шел вперед походкою бойца.
Чтоб победить иль проиграть сраженье,
Но ни за что не дрогнуть до конца!

Однако то ли в чем-то просчитался,
То ли споткнулся где-то на ходу,
Но вновь краснел, и снова заикался,
И снова нес сплошную ерунду.

- Ну вот и все! - Он вышел на бульвар,
Достал портрет любимой машинально,
Сел на скамейку и сказал печально:
- Вот и погиб "решительный удар"!

Тебе небось смешно. Что я робею.
Скажи, моя красивая звезда:
Меня ты любишь? Будешь ли моею?
Да или нет?- И вдруг услышал:- Да!

Что это, бред? Иль сердце виновато?
Иль просто клен прошелестел листвой?
Он обернулся: в пламени заката
Она стояла за его спиной.

Он мог поклясться, что такой прекрасной
Еще ее не видел никогда.
- Да, мой мучитель! Да, молчун несчастный!
Да, жалкий трус! Да, мой любимый! Да!

A hundred times he decides to love her
Tell her firmly. All as the spirit!
But every time, barely met her,
I blushed and carried solid stuff!

I wanted to say decisive word
But, as luck, painful moan.
Bride why quoting Tolstoy
Or suddenly just a stone silent.

Completely wasted their courage,
Chagall home, depressed and lost.
Only with a photo of her
He was eloquent and outspoken.

Before a simple amateur portrait
He was brave, he was himself.
He confided her thoughts and secrets
Those that did not dare to open up alive.

In sports white blouse near the grid,
A lock to hold the hand of the wind,
She was standing with a tennis racket
And he is smiling, squinting slightly.

And he looked, unable to break away,
Whispering her a bunch of the most gentle words.
Then he sighed: - You'd all laugh,
And I've been in touch through love!

She was everywhere, as luck:
Eyes ... And laughter - haughty and heady ...
He was in a dream all heard the laughter.
And he cursed himself for cowardice even sleep.

But the hour has come. Tall, proud hour!
When he decided, he was going to die,
What would a rag. And at this time
Without a clear answer will not go away!

Among the city's noisy traffic
He walked forward gait fighter.
To win il lose the battle,
But would not falter until the end!

But whether something miscalculated,
Whether stumbled somewhere on the go,
But again, I blushed, and then stuttered,
Once again, he is carrying a solid nonsense.

- That's it! - He went out to the boulevard,
He took a portrait of his beloved as an afterthought,
He sat on the bench and said sadly:
- That killed & quot; decisive blow & quot ;!

I bet you funny. What do I get shy.
Tell me, my beautiful star:
I love you? I will mine?
Yes or no? - And suddenly I heard: - Yes!

What is this nonsense? Or the heart to blame?
Or just maple leaves rustled?
He turned around in the flames of sunset
She stood behind him.

He could have sworn that such a beautiful
Yet it had never seen.
- Yes, my torturer! Yes, Silent miserable!
Yes, coward! Yes, my favorite! Yes!