Текст песни Эмбрион Мракобесия - Игра в ящик

Мне снится снег в середине июля. Мне снится луна в центре долгого дня. Душегуб крадется к колыбели пророка. Но в ней лишь запах протухшей рыбы. Свело от злобы все зубы и пальцы. Опять наебали, смешно за дверью. Кровавый сгусток любовной слизи. Предсмертный кашель бухого ребенка.
Загробный фетиш мирских иллюзий. Порвано плево карманной вселенной. Дите дерется, чтоб стать взрослее. Дите убивает, рождая старость. И некому ткнуть его носом в говнище, И некому приласкать и утешить. Подгузник веры смердит сомненьем. Вино из крови танцует во чреве. Течет по пальцам нектар забвенья. С тобой играют в гнилые игры. «Мы играем во что захотим. Мы упали и летим и летим.» В кармане паспорт господа бога - Ножом по горлу, серпом по яйцам. Вечный жид в магазине скорби. Торгует мылом из детского жира. Опарыш знает, что труп не вечен. Нужно успеть проглотить побольше. Так, чтобы не осталось соседу, Так, чтобы лопнуть от передоза. Мертвые мышки приятны на ощупь, Мертвые детки приятны Хозяину. Ему приятно, когда тебя нету. Так сделай приятно Хозяину, детка. Хлынула мерзость рекой разврата, Полыхнула гниль костром извращений. И всем было клево, всем было по кайфу Смотреть как живое становится тленом. Эта потная радость смотреть на солнце, Шизое счастье рожать ублюдков. Да ну вас нахуй, пойду отсюда Туда, где нету вчерашних завтра...А травка всходила над всей этой дрянью, Ей было похуй, она зеленела. Взрослели детки в своих могилах. И кубики падали нолями вверх. Стада размножались, стада колосились. Стада возносили хвалу пидорасам, Целуя их спелые сочные жопы, А кубики падали нолями вверх. Раковым клеткам мечталось о счастье, Раковым клеткам желалось сношаться, Их становилось все больше и больше, Но кубики падали нолями верх. А звезды взрослели черными дырами, И солнышко кралось к родному закату, В конвульсия жизни под столетним дождем, Лишь кубики падали нолями вверх...И воздуха в лёгких так мало, мало...Научись читать между строк, То, о чем все предпочли промолчать. О чем забыл забавный святоша, Почивший в бозе вчера под забором. Девочка Лена не вернулась домой. Девочка Рита не вернулась домой. Солдат не вернулся с войны с самим собой. Никто не вернется, ибо дома нет. Нет ни неба навзничь, ни земли наотмашь, Нет ни горя спьяну, ни любви с похмелья. Ни вещей в себе, ни тебя вне себя, Нет ни завтра и даже нет позавчера. А что больно - то и приятно. И все, что гадко - то и красиво. То, что не вкусно – лишь то полезно, И свято лишь только все то, что скверно. Следуя принципу «ниже к небу», Исполняя завет «притворись незрячим», Рогатый царь стал твоим кумиром, Хвостатый занял законное место. Так пусть не будет весны со снегом, И пусть не будет цветов в помоях, Кровавых матриц, безглазых устриц, И жвачек, возведенных в религию. Ни мурашек по коже, ни червей на роже. Ни хомячьих клеток, ни бродячих деток, Ни крестовых походов, ни святых уродов, Ни еловых шишек, ни убитых мишек. Ни беспалых ручек, ни ебливых сучек, Ни больных сердечек, ни засохших речек. Ни песчаной бури, ни зеленой дури. Ни вареных раков, ни цветущих маков, Ни запретных подземелий, ни небесных трущоб, Ни уставших бесконечных переходов от себя к себе, От себя к себе, Из ниоткуда - на хуй! Глумливая осень со странной улыбкой. С улыбкой шлюхи старика Леонардо. Идет по пятам за тобой всю вечность. В преддверии теплого бренного завтра. Возможно, ты станешь большим и толстым, Возможно, станешь больным и стремным, Возможно, получишь прощенье Аллаха В виде окурков на своей могиле. Растает липкий след на асфальте.Сбудутся сны о благом забвенье. Живете дальше, ебитесь и жрите.Пишите письма, и врите дальше. Больнее родов, свирепей зверя, Твой выбор сделан. Ничто не свято. Я немного полнее, чем пусто. Я немного сложнее, чем просто. Вопреки всему – да будет Завтра. Вопреки всему – да будет Полдень. Вопреки всему, вопреки всему. Да будет Небо, да будет Радость… Мне снится снег в середине июля. Мне снится луна в центре долгого дня. В центре долгого дня. В центре долгого счастливого дня.

I dream of snow in mid -July. I dream of a moon in the center of a long day. The murderer is sneaking to the cradle of the prophet. But it has only the smell of rotten fish. All the teeth and fingers brought from anger. They fucked again, funny outside the door. Bloody clot of love mucus. The dying cough of a beach child.
The afterlife fetish of worldly illusions. The spit of pocket universe is torn. Dita fights to become older. Dita kills, giving birth to old age. And there is no one to poke his nose in a shit, and there is no one to caress and console. The diaper of Vera is stinking in doubt. Wine from blood dances in womb. The fingers of the nectar flows out of oblivion. They play rotten games with you. “We play what we want. We fell and fly and fly. " In the pocket of the Lord of God - with a knife in the throat, a sickle in the eggs. Eternal Jew in the Sorrow store. Trades with soap from baby fat. The maggot knows that the corpse is not eternal. You need to have time to swallow more. So that the neighbor does not remain, so as to burst from an overdose. Dead mice are pleasant to the touch, dead children are pleasant to the owner. He is pleased when you are not. So do it nice to the owner, baby. The abomination of debauchery rushed, blazed the rot with a bonfire of perversions. And everyone was cool, everyone was on the high to watch how the living becomes a tlen. This sweaty joy to look at the sun, a schizo happiness to give birth to bastards. Oh, fuck you, I’ll go out of here where there are no yesterday tomorrow ... And the grass went over all this rubbish, she had a fuck, she was green. Children have grown in their graves. And the cubes fell up. The herds multiplied, the herds were collapsed. The herds raised praise to the fagots, kissing their ripe juicy asses, and the cubes fell up. Cancer cells dreamed of happiness, cancer cells wanted to fuck, they became more and more, but the cubes fell on the top. And the stars grew up with black holes, and the sun was stealing to his native sunset, in the convulsion of life under the centenary rain, only the cubes fell upside down ... and there are so few air in the lungs, little ... Learn to read between the lines, what everyone preferred about keep silent. What the funny saint forgot about, who rested in Bose yesterday under the fence. The girl Lena did not return home. The girl Rita did not return home. The soldier did not return from the war with himself. No one will return, because there is no at home. There is neither heaven, nor the earth with the ground, there is neither burnty, nor love from a hangover. No things in yourself, nor you are beside yourself, neither tomorrow and not even the day before yesterday. And what hurts is nice. And all that is nasty is beautiful. That which is not tasty is only useful, and sacred only everything that is bad. Following the principle “below to the sky”, fulfilling the covenant “pretend to be blind”, the horned king became your idol, the tail took a legal place. So let there be no spring with snow, and let there be no flowers in slopes, bloody matrices, hoarse oysters, and chewing gums erected to religion. No goosebumps on the skin, no worms on the face. No hamster cells, no stray children, no crusades, no holy freaks, no fir cones, nor killed bears. No ramps, no fucking bitch, no sick hearts, no dried rivers. No sandstorm, no green dope. Neither boiled crayfish, no flowering poppies, no forbidden dungeons, no heavenly slums, nor tired endless transitions from themselves, from themselves, from nowhere - to dick! Crushing autumn with a strange smile. With a smile, the whore of old Leonardo. He goes on the heels of all eternity. On the eve of a warm deposit tomorrow. Perhaps you will become big and fat, you may become sick and dumb, you may get the forgiveness of Allah in the form of cigarette butts on your grave. A sticky trace on the asphalt is melting. Dreams will be good about good oblivion. Live further, fuck and eat. Write letters, and lie further. It is more painful in childbirth, whispering the beast, your choice is made. Nothing is sacred. I am a little more complete than empty. I am a little more complicated than simple. Contrary to everything - let it be tomorrow. Contrary to everything - let it be noon. Contrary to everything, contrary to everything. Let there be a sky, let it be joy ... I dream of snow in mid -July. I dream of a moon in the center of a long day. In the center of a long day. In the center of a long happy day.