Он вернулся в свой город, где все ему так незнакомо.
На шинели его - грязь и пепел военных дорог.
Повезло: он живой, на пороге родимого дома,
Да вот только от дома остался один лишь порог.
Этот миг возвращения он представлял постоянно,
Сколько раз, замерзая в окопе, мечтал горячо,
Как примчится из кухни его хлопотливая Анна,
И с улыбкою Гретхен потрется щекой о плечо...
Только пепел и грязь. Там, где вспыхнул гигантскою печью
Древний город, хранивший творенья искусных умов,
Даже тел не осталось - что жалкая плоть человечья
Перед огненным смерчем, корежившим балки домов?!
Пальцы трогают письма, которые в годы походов
Выцветали на солнце и мокли под русским дождем...
"Ты же знаешь, что в Дрездене нету военных заводов -
Не волнуйся за нас. Береги себя, папочка. Ждем!"
Он карателем не был. Какой из него кровопийца?!
Он - обычный солдат. Он не выдумал эту войну.
Но отныне и присно клеймом палача и убийцы
Заклеймят его те, кто сожгли его дочь и жену.
Он - "проклятый фашист", и о нем не напишут баллады.
Он виновен лишь в том, что исполнил свой долг до конца.
Что им горе его? "Так и надо тебе! Так и надо!
Пепел жертв крематориев в наши стучится сердца!"
Что ж - судите преступников. Всех. Отчего ж вы ослепли?
Отчего же вы видите жертв лишь одной стороны?
Иль вершители Нюрнберга знают различия в пепле?
Иль убитые дети по смерти и то не равны?
Снова красные флаги на улицах. Только без свастик.
Невеликая разница - слопал тирана тиран.
Но, сверкая очками, плешивый трибун-головастик
Будет петь о свободе для духом воспрянувших стран.
Будет Запад кремлевского монстра одаривать лестью...
А солдату, что молча стоит над своею бедой,
Утешаться лишь тем, что родные избегли бесчестья,
Не достались в усладу насильникам с красной звездой.
Абсолютное зло, воплощенное в Анне и Грете,
Уничтожено с корнем - кому тут заявишь протест?
Все, что он заслужил, что еще он имеет на свете -
Деревянный костыль. И железный оплеванный крест.
He returned to the city , where everything is so unfamiliar to him .
On his greatcoat - dirt and ash military roads .
Lucky he's alive , on the threshold of the house darling ,
But that's only the house was only one threshold.
This moment , he represented the return permanently
How many times , freezing in a trench, dreamed hot
How come running from the kitchen of his bustling Anna
And with a smile Gretchen rubs her cheek against his shoulder ...
Only ashes and dirt. Where flashed giant oven
The ancient city , treasured creations of skilled minds
Even bodies left - that pathetic mortal flesh
Before the firestorm , mangling beam houses ?
Fingers touching letters that during campaigns
Faded in the sun and soaking rain under Russian ...
" You know that is not present in Dresden military factories -
Do not worry about us . Take care of yourself , Daddy . We are waiting ! "
He was not a punisher . What of it bloodsucker ?
He - the average soldier . He did not invent this war.
But from now on and forever branded executioner and killer
Its branded those who burned his wife and daughter .
He - " damned fascist" , and it will not write ballads.
He is guilty only in that his duty to the end.
What do they mount it? " So should you! So be it !
Ashes crematoria victims in our hearts knocking ! "
Well - judge criminals. Everyone. Why are you blind?
Why do you see only one side of the victims ?
Ile Nuremberg rulers know the difference in the ashes ?
Ile dead children on the death and it is not equal?
Again the red flags in the streets. Only without swastikas .
Little difference - ate Tirana .
But , flashing glasses , bald - Tribune tadpole
Will sing about freedom for the spirit vospryanuvshih countries.
West Kremlin monster will bestow flattery ...
A soldier that stands silently over his misfortune ,
Consoled only by the fact that his family escaped the dishonor
Lacking in delight rapists with a red star .
Absolute evil , embodied in Anna and Greta ,
Destroyed by the roots - who protested here ?
All that he deserved what else he has in the world -
Wooden crutch. And spat iron cross.
