Летчик в самолете говорил о птицах,
Погружались в землю медные огни:
«Может быть нам, друг мой, больше не садиться,
Разделить с пернатыми оставшиеся дни?»
Ангелы и бесы, черти, херувимы…
Ты в окно влетела, села на постель.
«Как наш сын? – спросила, - Под луной одни мы».
Я смотрел на окна, сбитые с петель.
«Хочешь, полетели? Покажу где свили
Мне пространством время! Оглянись, чудак».
Мы бродили в странном параллельном мире,
Все почти как в детстве, но чуть-чуть не так.
Ветрами влекомые зеркала машины,
Нет границ условных, с правдой слита ложь,
Серебро шагало, вещие картины…
- «Где мы?»… ухмыльнулась: «Все потом поймешь!»
И в небесном храме плыли наши лица,
Феофан расписывал там иконостас,
Летчик в самолете говорил о птицах,
А в иллюминаторе улыбался спас.
The pilot on the plane spoke of birds,
Copper lights were immersed in the ground:
“Maybe we, my friend, do not sit down anymore,
Divide the remaining days with the feathered? "
Angels and demons, devils, cherubs ...
You flew out the window, sat on the bed.
“How is our son? “I asked,” we are alone under the moon. ”
I looked at the windows knocked down from the hinges.
“Do you want to fly? I will show where to make
I am with space! Look around, eccentric. "
We wandered in a strange parallel world,
Everything is almost like in childhood, but a little bit wrong.
The winds are drawn by the mirrors of the car,
There are no borders of the conditional, with the truth the lie is merged,
Silver Shagalo, prophetic paintings ...
- “Where are we?” ... grinned: “You will understand everything later!”
And our faces floated in the heavenly temple,
Theophanes painted the iconostasis there,
The pilot on the plane spoke of birds,
And in the porthole he smiled.
