Не гляди на меня с упреком,
Я презренья к тебе не таю,
Но люблю я твой взор с поволокой
И лукавую кротость твою.
Да, ты кажешься мне распростертой,
И, пожалуй, увидеть я рад,
Как лиса, притворившись мертвой,
Ловит воронов и воронят.
Ну и что же, лови, я не струшу,
Только как бы твой пыл не погас,—
На мою охладевшую душу
Натыкались такие не раз.
Не тебя я люблю, дорогая,
Ты — лишь отзвук, лишь только тень.
Мне в лице твоем снится другая,
У которой глаза — голубень.
237
Пусть она и не выглядит кроткой
И, пожалуй, на вид холодна,
Но она величавой походкой
Всколыхнула мне душу до дна.
Вот такую едва ль отуманишь,
И не хочешь пойти, да пойдешь,
Ну, а ты даже в сердце не вранишь
Напоенную ласкою ложь.
Но и все же, тебя презирая,
Я смущенно откроюсь навек:
Если б не было ада и рая,
Их бы выдумал сам человек.
Do not look at me reproachfully ,
I have contempt for you will not melt ,
But I love your eyes languishing
And sly your gentleness .
Yes, you seem to me to prostrate ,
And, perhaps, I am glad to see ,
Like a fox , pretending to be dead,
Catches ravens and crows .
So what , catch , I do not strushu ,
Just like your ardor is not extinguished , -
My soul ohladevshuyu
Stumbled as often .
Do not I love you , my dear,
You - only an echo , but only a shadow .
I'm in your face another dream ,
Whose eyes - goluben .
237
Though she does not look meek
And , perhaps, in the form of cold,
But it is the majestic gait
Stirred my soul to the bottom.
Here's a barely eh otumanish ,
And you do not want to go, let go,
Well, you're not even in the heart of Vranje
Napoenny caress lie.
But all the same , you despise ,
I'm embarrassed to open forever :
If there were no heaven and hell ,
They have invented the man himself .
