Asleep
Under his helmet, up against his pack,
After so many days of work and waking,
Sleep took him by the brow and laid him back.
There, in the happy no-time of his sleeping,
Death took him by the heart. There heaved a quaking
Of the aborted life within him leaping,
Then chest and sleepy arms once more fell slack.
And soon the slow, stray blood came creeping
From the intruding lead, like ants on track.
Whether his deeper sleep lie shaded by the shaking
Of great wings, and the thoughts that hung the stars,
High-pillowed on calm pillows of God's making,
Above these clouds, these rains, these sleets of lead,
And these winds' scimitars,
-Or whether yet his thin and sodden head
Confuses more and more with the low mould,
His hair being one with the grey grass
Of finished fields, and wire-scrags rusty-old,
Who knows? Who hopes? Who troubles? Let it pass!
He sleeps. He sleeps less tremulous, less cold,
Than we who wake, and waking say Alas!
Wilfred Owen
спящий
Под его шлемом, против его пакета,
После стольких дней работы и пробуждения,
Сон взял его за лоб и положил обратно.
Там, в счастливое время без сна,
Смерть взяла его за сердце. Там вздымалась дрожь
Из прерванной жизни внутри него прыгает,
Затем грудь и сонные руки снова ослабли.
И вскоре медленно ползла медленная кровь
Из вторжения, как муравьи на ходу.
Ли его глубокий сон лежат в тени от тряски
О великих крыльях и мыслях, нависших над звездами,
Высоко подушка на спокойных подушках Божьего изготовления,
Над этими облаками, этими дождями, этими слоями свинца,
И скимитары этих ветров,
-Или ли еще его тонкая и пухлая голова
Все больше путает с низким плесенью,
Его волосы едины с серой травой
Из готовых полей и проволочек, ржавых-старых,
Кто знает? Кто надеется? Кто беспокоит? Пусть это пройдет!
Он спит. Он спит менее трепетно, менее холодно,
Чем мы просыпаемся и просыпаемся Увы!
Уилфред Оуэн
