Faces cracked for reason beyond recognition.
His space is at the Palace.
He sleeps for twenty five cents.
Now he's wiping headlights, windshields with an old rag.
It ain't nine to five.
Down and dirty, he's an old tramp.
He poses like a dead man.
The night train passes by. Money's not the answer for princes and dancers.
He's standing under street lights.
He's thinking of his old life.
He lost his pretty young wife.
The corner is his big plan.
His brunch with Jim and jitters.
Boston blue laws ain't for shitters.
And newsprint is for cheaters.
Cement mattress for believers.
Now he's shooting power curves.
His buddies think he's got some nerve.
Missus Face had other lovers.
Her arms smothered other numbers.
He freezes.
Christmas season, all Saints protect him.
His face is cracked for reason beyond recognition.
Лица треснуты по разуме за признанием.
Его пространство у дворца.
Он спит в течение двадцати пяти центов.
Теперь он вытирает фары, лобовые стекла со старой тряпкой.
Это не девять до пяти.
Вниз и грязный, он старый бродяг.
Он позирует как мертвец.
Ночной поезд проходит мимо. Деньги не ответ на князья и танцоры.
Он стоит под уличными фонарями.
Он думает о своей старой жизни.
Он потерял свою симпатичную молодую жену.
Угол - его большой план.
Его бранч с Джимом и Цьютами.
Бостонские голубые законы не для детанов.
И NewsPrint для мошенников.
Цементный матрас для верующих.
Теперь он стреляет в кривые силы.
Его приятели думают, что у него есть нерв.
У лица миссис были другие влюбленные.
Ее руки задушили другие числа.
Он замерзает.
Рождественский сезон, все святые защищают его.
Его лицо треснуло по разуме за распознаванием.
