Mia madre sfogliava Novella 2000
Ed io ai suoi piedi leggevo Prevert
Avevo dieci anni ma pensavo già alle donne
E chiuso nel mio bagno amavo Edwige Fenech
A scuola i ragazzi giocavano a calcio
Ed io sul muretto citavo Verlaine
Avevo 16 anni e pensavo solo al sesso
Poi vidi le sue labbra e me ne innamorai
Le scrissi più o meno duecento poesie
La prima diceva così
Amami come se fossimo ancora
In quel bar di Berlino a fumare Pall Mall
Amami come quella volta all'Esselunga
Quando in preda alla fame rubammo una baguette
Mio padre voleva che facessi il ragioniere
Ma io impertinente risposi, "giammai!"
Avevo vent'anni e coi miei capelli lunghi
A guisa di dandy bevevo cognac
Avevo già scritto tremila poesie
La prima diceva così
Amami come se fossimo ancora
In quel bar di Berlino a fumare Pall Mall
Amami come quella sera a Marsiglia
Quando in preda al barbera mangiammo escargot
A Giugno mi chiese di amarla per sempre
Ma io impenitente risposi di no
Avevo trent'anni e vivevo da bohemien
Lei disse sottovoce: "vedrai, te ne pentirai"
Amami come se fossimo ancora
Fra calde lenzuola nel letto dei tuoi
Моя мама просмотрела новеллу 2000
И я у его ног читал Prevert
Мне было десять лет, но я уже думал о женщинах
И закрылся в моей ванной, я любил Эдвиге Фенеч
В школе мальчики играли в футбол
И я процитировал Верлэйн на стене
Мне было 16 лет, и я думал только о сексе
Потом я увидел его губы и влюбился в них
Я написал более или менее двести стихов
Первый сказал так
Люби меня так, как будто мы все еще
В этом берлинском баре, чтобы курить торговый центр Pall Mall
Люби меня, как это время в Эсселунге
Когда в голоде мы украли багет
Мой отец хотел, чтобы я был бухгалтером
Но я дерзкий, я ответил: «Джаммай!»
Мне было двадцать лет, и с моими длинными волосами
По виду Денди я пью коньяк
Я уже написал три тысячи стихов
Первый сказал так
Люби меня так, как будто мы все еще
В этом берлинском баре, чтобы курить торговый центр Pall Mall
Люби меня, как этот вечер в Марселе
Когда мы на добыче в Барбера, мы ели эскарго
В июне он попросил меня любить ее навсегда
Но я не раскоплялся
Мне было тридцать лет, и я жил от Бохемена
Она сказала тихо: «Вы увидите, вы пожалеете об этом»
Люби меня так, как будто мы все еще
Между теплыми простынями в твоем постель
