Текст песни Василий К. - Божественная комедия

Данте Алигьери
Перевод М. Лозинского
Редакция Василия К.

Ад

Земную жизнь пройдя до половины,
Он двинулся, и я ему вослед,
И я за ним среди глухих стремнин,
И я упал, как тот, кто схвачен сном.

И я — во тьме, ничем не озарённой,
И я упал, как падает мертвец.
Нам Плутос, враг великий, встал навстречу,
К подножью наконец пришли.

Тот, чья рука нам город отомкнёт
Меж полем мук и выступами башен,
Откуда тяжкий доносился смрад,
А к спуску нам идти ещё далёко.

Тут он помчался вспять и скрылся где-то,
Я сам себя казнил в моём жилище
Где влажный воздух гасит все огни
Тем, чья победа, а не тем, чей стыд.

И правит станом и толчками ног,
Взмыл и исчез, как с тетивы стрела.
Но мы наш взгляд насытили пока,
Здесь новая открылась мне ложбина.

Так, на ходу он говорил со мной,
А тот трубу изобразил из зада.
И мы ушли в разгар их злополучья,
Направился по следу милых стоп.

«Я так сказал, чтоб ты терзался больно!»
Другой был тот, по ком в Гавилле стонут.
И море, хлынув, поглотило нас.
От тех, кто, разделяя, копит гнёт.

И я, как все, возмездья не избег,
Искусник в обезьянстве был немалый.
Позыв их слушать — низменный позыв,
Взнесясь подобно мачте корабельной.

Чистилище

Пока не станет мой язык недвижен,
А телом здесь обманывают взоры.
И здесь мы вышли вновь узреть светила.
Сейчас же новый там, где он сорвал.

Была и наша поступь тороплива
От тех, кто там, вспомога здесь большая.
У берега ступила на Морокко,
«Я, обручаясь, руку отдала.»

Ворочаясь и отдыха не зная,
Казнила Канавез и Монферрат,
Раз приговор не может не свершиться.
И пение то внятно, то невнятно.

Кто бы взывал в слезах: «Изнемогаю!»
За это он и не остался там.
Вождь улыбнулся, на меня смотря:
«И адмиралам будет хуже всех.»

И вас карает тот, кому всё ясно,
Он чистый воздух нам затмил и очи,
И повернул, не слушая ответа:
«Я умолчу, чтоб ты решил задачу.»

И размышленье претворилось в дрёму.
«Там у меня нет никого другого,»
Так, в робких мыслях, шёл я вдоль утёса;
Я тени принимаю за дела.

Тому залог в Евангелии дан,
Из этих царств её освобождая.
Чтоб не алкать сверх меры никогда,
Чтоб язва наконец зарубцевалась.

И скрылся там, где скверну жжёт пучина;
Тебя венчаю митрой и венцом.
Потом взглянул на дивную жену —
Остановилась позади знамён.

Раскаянья, обильного слезами,
Когда в свободном воздухе открылась?
С блудницей зверь невиданный исчез,
Чист и достоин посетить светила.

Рай

И вновь лицо подъяла к небесам —
По мере благости, и блеск и муть.
И новый мой вопрос замедлил шаг
И я себя утратил, взор склоня.

Как будет в следующей песне спето.
«Его хваля, он громче бы хвалил!
В творенье прародительской четы
И так ваш след сбивается с пути.»

Избудут вскоре любодейный грех,
Как может быть лишь в вечности услад:
«Где тук найдут все те, кто не собьётся,»
И эту вслед за мной подвиг дружину.

Тот может встать, а этот может пасть,
Затем что он всё чище с каждой сферой:
«И после мук вкушаю этот мир,
И от вражды не делалась ала.»

Иль если довод не воочью зрим,
Что и Ловца и Павла я забыл,
С другими неразлучный ни на миг.
Мерцали огоньками в лад словам.

Слов я не понял; так был гром велик;
Потом опять взглянул в прекрасный взор,
Кто наделён ключами этой славы,
Я говорил; так был он речи рад.

Вблизи неё и в мире всех величий!
Чуть солнце сменит четверть за шестым,
И за цветком поспеет добрый плод,
Средь прочих истин этого чертога.

Единый сам в себе, как изначала,
И будет вглубь Аланец оттеснён,
Что и мои сильней воспламенил,
И, молвив, приступил к молитвословью.

Любовь, что движет солнце и светила,
А также гонит спирт и варит мыло.

Dante Aligiery
Translation M. Lozinsky
Editorial Basil K.

Hell

Earth life passing to half,
He moved, and I decide it,
And I am behind him among the deaf steps,
And I fell like one who captured sleep.

And I - in darkness, not illuminated,
And I fell, how the dead man falls.
We are plutum, the enemy is the great, faced towards
To the foot finally came.

The one whose hand we will call the city
Between the flying of the flour and the protrusions of the towers,
From where the griege came SMRArad,
And to the descent, we still go far.

Here he rushed back and hid somewhere
I sought myself in my home
Where wet air quenches all lights
Those whose victory, and not those whose shame.

And rules mill and shoes
Tedied and disappeared, as with the guide arrow.
But we were saturated in our opinion yet
Here the new one opened to me Szbin.

So, on the go, he spoke to me,
And that pipe depicted from the task.
And we went to the midst of their ill-stabbing,
He headed along the trail of cute feet.

"I said so that you torment hurt!"
Another was the one on whom in Gavill moan.
And the sea, whining, swallowed us.
From those who, separating, kippes neut.

And I, like everything, did not avoid paying
Link in monkey was considerable.
Calling them to listen - a low-mounted urge,
Walking like a mast ship.

Purgatory

Not yet my language real estate
And the body is cheating here.
And here we came out again to see the shining.
Now the new where he threw.

There was our feet of a hurry
From those who are there, a lot here.
The shore stepped on Morocco,
"I, having wrapped, gave the hand."

Touching and recreation is not knowing
Executed Kanweez and Montferrat,
Since the sentence can not not be carried out.
And singing is intelligible, it is vague.

Who would call in tears: "I exhausted!"
For this he did not stay there.
The leader smiled, looking at me:
"And the admirals will be worse than all."

And you punish you, to whom everything is clear,
It is clean air to us eclipses and eyes,
And turned, not listening to the answer:
"I will default, so that you solve the task."

And the thought was pretended to Drame.
"There I have no one else,"
So, in timid thoughts, I walked along the Utus;
I take shadows for affairs.

The deposit in the gospel of Dan,
From these kingdoms to free her.
So as not to alkalo over measures never,
So that ulcer finally blew out.

And disappeared there, where the sacrifices will burn;
You are crowned Metro and a crown.
Then she looked at the wonderful wife -
Stopped behind the banned.

Rowing, abundant tears,
When opened in free air?
With the cloud of the beast invaded disappeared,
Pure and worthy to visit the shining.

Paradise

And again the face put to heaven -
As good, and shine and torment.
And the new question slowed the step
And I lost myself, the gaze.

How will be the next song Spepo.
"His praise, he would praise louder!
In the creative of the ancestor
And so your track is knocked down from the way. "

Soon will be offered,
As can be only in eternity; satisfaction:
"Where the Tuk will find all those who do not knock out,"
And this fast behind me is a friend.

He can get up, and this one may fall,
Then that it is all cleaner with each sphere:
"And after the Muk, you fell this world,
And the enmity was not done Alla. "

Il if the argument is not second to Zrimim,
What and the catcher and Paul I forgot
With others inseparable by any moment.
Flickering lights in the ladies.

I did not understand the words; So there was thunder great;
Then she looked again in a wonderful eye,
Who is endowed with the keys of this glory,
I told; So he was speech happy.

Near her and in the world of all the great!
A little sun will change a quarter after the sixth,
And behind the flower will take a good fruit,
Imaging other truths of this title.

Unified himself in itself, as I started,
And will be deep into Alanets pushed
What and my stronger inflamed
And, Molviv, proceeded to the prayer.

Love that drives the sun and shine
And also drives alcohol and cook soap.