Двадцать первый стишок про Дзе, цокнет литературовед.
Он опять что-то учудил, этот парень, да?
Расстегнул пальто, бросил сумку, сказал: "Привет,
Я опять тот самый, кого ты будешь любить всегда"?..
Что изменится, бэйб?
Мне исполнилось двадцать два,
Ты оброс и постригся несколько раз подряд,
Все шевелишь, как угли, во мне чернеющие слова,
И они горят.
Что изменится, бэйб?
За тобой происходит тьма;
Ты граница света, последний его предел.
Главное, чтоб был микрофон отстроен, спина пряма,
Чтобы я читала, а ты на меня глядел.
Что изменится, бэйб?
Ты красивый, как жизнь сама –
У меня никогда не будет важнее дел.
Мне исполнится тридцать два или сорок два,
Есть уверенность, что виновником торжества
Ты пребудешь впредь;
Это замкнутый цикл: тебе во мне шевелить слова,
Им гореть, а тебе на огонь смотреть.
Подло было бы бросить все или умереть,
Пока я, например, жива.
Twenty-first poem about Tse, tsoknet literary.
He again something uchudil this guy, huh?
Unbuttoned his coat, threw the bag, said: & quot; Hello,
I again the one whom you love is always & quot;? ..
What will change, Babe?
I was twenty-two,
You had grown his hair cut and repeatedly,
All moves, like embers, blackened words in me,
And they burn.
What will change, Babe?
For you there is darkness;
You limit of light, its last limit.
The main thing that had a microphone built up, back straight,
So I was reading, and you looked at me.
What will change, Babe?
You are beautiful as life itself -
I will never be more important affairs.
I was thirty-two or forty-two,
It is believed that the culprit celebrations
Henceforth thou shalt endure;
It is a vicious cycle: you move with the words inside me,
They burn, and you look at the fire.
Vile would drop everything or die,
While I, for example, is still alive.
