Сынок, прости, что первые три года
Ты спал не в колыбели, а в тюрьме
И не изведал воздуха свободы,
Не выносил ты мячик детворе
И первый раз сказал ты слово «папа»,
Когда к нам надзиратель заходил
И сердце матери так сильно сжалось
Когда его ты крепко за руку схватил
Он не отец тебе, он - шкура ментовская
А сердце материнское болит
Он мне сказал: «Подстилка воровская!
И хорошо, что помер твой бандит»
Кричала «шухер» я, как слышала сирену
И бобик мне дорогу преградил
И пуля первая попала в спину,
Но не в мою, а парня что меня прикрыл
Так знай, сынок, наш надзиратель – падла
Не называй ты папой подлеца
Ведь пуля, что по мамке не попала
Тогда убила твоего отца
Он не отец тебе, он шкура ментовская
А сердце, сердце матери болит
Такая доля воровская
Ведь ты простишь, и Бог меня простит
Ведь ты простишь, и Бог меня простит
Son, I'm sorry the first three years
You slept not in the cradle, but in prison
And did not use the air of freedom,
You could not stand the ball for the kids
And the first time you said the word "dad",
When the overseer came to us
And the mother's heart sank so much
When you grabbed his hand tightly
He is not a father to you, he is a mental skin
And the mother’s heart hurts
He told me: “Thieves' litter!
And it's good that your bandit died "
I screamed "Schucher" I, as I heard Siren
And Bobik blocked my road
And the first bullet hit the back,
But not in mine, but the guy that covered me
So know, son, our overseer - Padla
Do not call you dad
After all, a bullet that did not hit the mother
Then I killed your father
He is not a father to you, he is the skin of a cop
And the heart, the heart of the mother hurts
Such a share of thieves
After all, you will forgive, and God will forgive me
After all, you will forgive, and God will forgive me
