Текст песни Виталий Гасаев - Ехали казаки

Ехали казаки, ды ехали казаки;
Ды ехали казаhа?ки, чубы па губам.
Ехали казаки ды на башке па?пахи
Ды наб'шке папахи через Дон на Кубань.
Скулы не побриеты между-зубами угли
По коленям лея наворачивает - "Нно!" Эх.
Конские гриевы ды от крови? па?жухли
Ды плыло сало от обстре?ла в язвы и гной.
Добре, лошадйеха, что вышла? от набега
Опалило поры?хом смердючье полыме.
Только штб там злвтря ды наша жизь? ка?пейка,
Ды не дорубит шашыка - дохлопнет пулемет.
Кбни-вы-коняэги, винтовки меж ушами.
Сивою кукушко?й перкликались ПОДКОВУ.
По степу курганы, ды на курган ем?шаны
Ды на емшан "татарыки" да сивай ковыль.
Гайда-гайда-гайда-гайда - гай даларайда
Гайдаяра гайдадйда гай да лара (свист)
По степу курганы, ды на курган ем?шаны,
Ды на емшан "татарыкй" да сивай коо?выль.
Конница пбдцокивала прямо по дороге,
Разведка рассыпалася ще за две версты.
Волы та верблюды, мажарины та дроги,
Пшеничные подухи, тюки холстин.
Из клеток щипалися раскормленные гуси.
Бугайская мычь, поросячье хрю.
Лязгает бунчук податаманиха Маруся
В николаевской шинели с пузырями брюк.
Гармоники наяривали "Яблочко", "Маруху",
Бубенчики, глухарики, язык на дуге.
Ленты подплясывали от парного духа,
Пота, махорки, свиста - эгей...
А в самой середке, сплясанный стаей
Заерницких бандитщиков из лучшего дерьма,
Ездиет сам батько Улялаев
На черной машине дарма.
Улялаев був такiй: выверчено вiко,
Дiрка в пидбородце тай в ухi серга.
Зроду нэ бачено такого чоловiка,
Як той батько Улялаев Серга.
А за ним вороной - радужной масти:
Ночь, отливающая бронзой и рудой:
Дед - араб, отец - Орел, а сама матка
Из шестой книги дворянских родов.
А за ним на возу-личная музыка:
Скрипка, бубен, гармонь да рояль,
А за ними на тачанке попка "Кузька",
Первый по банде жидомор и враль.
А за ним - тонная. Косяки, табуны,
Кухня, палатки наряданныя. Щербатая
Дюймовочка, волчьи бунты,
Тачанки с пулеметами, зарядный ящик.
Ехали казаки та ехали бузуки,
Дэ своротыли - зосталося на льду
Копытска печатня, зеленая грязюка,
Навозна юшка та самогонный дух.
Деревни объезжали-в хутора заезжали,
В хуторах хозяева-милости просю,
Атаману с есаулом парят и жарят,
Казакам каши, борща, поросю.
У которой лошади шишка, подпежье,
Язва, лизуха, або так мокрец,
Хуторяны сменивали на сухих и свежих,
Купоросью пичкали, аж пока окреп.
Ехала банда по тому по березаю;
В бубен тарахтел передовой головорез.
А подле атамана, попригнувшись, как заяц,
Под галоп проходил подговор главарей.
Маруська тянула непременно на Царицын
(Там у ней любовник завалялся - ей бы с ним.)
Дылда был против: на город не зариться.
Князь Кутуз-Мамашев: обождать до весны.
Маруська тянула: "Да разве ж это жизнь?
Что мы тут такое? Воришки, тьфу!
А там - мы крестьянское движенье, анархизм,
Попадем в историю - это вам не фунт".
"Зуб" надвинул свой апашский берет- .
Он мечтал о городе, как о Джиоконде:
Слямзить - стырить - сдонжить - сбондить -
Слящить-стибрить-спурить-спереть1.
Дылда, гениальный молодой галчонок?
Никак не старше 19 лет,
Имевший на поясе турецкий пистолет,
На совести десяток удавлых ополченцах,
Дылда, бесшабашный, забубенный, горький,
В наклеенных усах, по Улялаеву "тэмнiй",
Зимой и летом носящий на темени
С хвостиком донышко арбузной корки,
Дылда был против: "Тута ворон-знакомый,
До чорта маманек, тачанок, кобыл.
Чуть понапру

The Cossacks rode, the Cossacks rode;
Dy went Kazakh? Ki, forelocks on lips.
Cossacks rode on the head pa? Groins
Dy nab'shke papakhi through the Don to the Kuban.
Cheekbones do not shave between-teeth coals
Leia winds up on her knees - "Nno!" Eh.
Horse griy dy from blood? pa?
The lard swam from the sink into ulcers and pus.
Good, horse, what came out? from the raid
Seared pores? Home stinky rainfall.
Only shtb there for good our life? ka?
Do not chop the shishka - the machine gun will slam.
Kbni-you-konyaegi, rifles between the ears.
The gray cuckoo? Perched Horseshoe.
In the steppe mounds, so on the mound eat? Shany
Dy on Yemshan "Tatars" and wring a feather grass.
Gayda-gayda-gayda-gayda - dalaraida guy
Gaidayara Gaidadyda Guy da Lara (whistle)
In the steppe, mounds, so on the mound eat? Shans,
Dy on emshan "Tataryk" yes siva koo? Vyl.
The cavalry pbdboksivala right on the road,
Intelligence scattered over two miles.
Bullocks and camels, Mazharins and horns,
Wheat snows, bales of canvas.
From the cages beefy geese were plucked.
Bugaysky moo, pig grunt.
Clings the bunchuk podatamaniha Maroussia
In the Nikolaev overcoat with bubbles of trousers.
Harmonics played the "Bullseye", "Maruhu",
Bells, wood grouse, tongue on an arc.
Tapes danced with a pair of spirits
Sweat, shag, whistle - aege ...
And in the middle, danced by a flock
Zaernitsky bandits from the best shit,
The father himself drives Ulyalaev
On a black car darma.
Ulyalaev bouv such:
Dirka in fagot Thai in the ear of Serg.
Zrod ne ne bacheno such a person,
Yak the Old Man Ulyalaev Serga.
And after him a crow - a rainbow suit:
Night casting bronze and ore:
Grandfather is Arab, father is Eagle, and the uterus itself
From the sixth book of noble families.
And after him to the adult music:
Violin, tambourine, accordion and piano,
And behind them on the tachanka the ass "Kuzka",
The first gang of liquid and liar.
And behind it - a ton. Weeds, herds,
Kitchen, well-equipped tents. Chipped
Thumbelina, wolf riots,
Machine guns, a charging box.
Cossacks rode that rode buzuki,
Dae swung - stagnant on ice
Kopytska pechatnya, green mud,
Yushka knows that moonshine spirit.
The villages went round, they drove into the farm,
In farmsteads, you are welcome
Atamanu and Esaul are steamed and fried,
Cossacks porridge, borscht, piglets.
Which horse has a bump
An ulcer, a lick, otherwise a mokret,
Farmers replaced dry and fresh,
They stuffed with vitriol, as long as it grew stronger.
The gang rode along the birch;
An advanced thug rattled into the tambourine.
And next to the chieftain, he squinted like a hare,
Under the gallop was the reprimand of the leaders.
Maruska certainly pulled on Tsaritsyn
(There, her lover was lying around - she would have been with him.)
Dylda was against: the city does not scam.
Prince Kutuz-Mamashev: wait until spring.
Maruska pulled: "But is this really life?
What are we here? Thieves, pooh!
And there we are the peasant movement, anarchism,
Let's go down in history - that’s not a pound for you. "
"Tooth" pulled his Apache beret.
He dreamed of the city as of the Dzhiokonda:
Slam - steal - hold down - bond -
Slush-stibri-spur-stole1.
Yield, a brilliant young dash?
Not older than 19 years,
He had a Turkish gun on his belt
In conscience, a dozen strangled militias,
Yield, reckless, slaughtered, bitter,
In a pasted mustache, according to Ulyalaev, "tenny",
Winter and summer wearing on the crown of the head
With the tail of the bottom of the watermelon rind,
Dylda was against: "Tuta is a raven-friend,
Until the devil mothers, carts, mares.
A little in vain