Within the bells of eternity chiming, darkness takes us still
We partake now of each others indulgence, according to our will
The tears are the same as they struggle to blame
Congregation shall be burnt to the ground
For the fictions of insanity are holiest hypocrisy
Suffocating now without a sound
I hear you now from a thousand voids
Removed from time and timelessness
Where incarnations of simple nouns
Are beings each with golden crowns
Out beneath the open night
A wanderer lies weeping
In some unspoken sadness
While her dream is oversleeping
Her dreams ablaze with accursed fire
Of regret and eternal vigils
Hallowing nights, temptations lust
Combined of Luciferian sigils
Death will come as sudden
By the magik of our Coven
And the ultimate horror is told
I stand alone and solemn
In the presence of Amon
I am sacrifice slowly going cold
Like embers of the fallen Deinoachus
Dreamt forth of cadavers we sere the face of sadness
I hath thee, and now firmly than those who fear
For upon the shores of languidity, lie the symphone sounds
And fainted cries of battle
Embracing graveless winter, thy goddess luna
Arise infernal one and makes the gates appear
For thou canst not look upon me in shame and
Forever tethered in your thoughts and I
Yet without being consumed in thy reflection
For thou art luciferia, my enchantress of the night
Thy silken Venus engraved with winds of forth loving deity
And sweetness itself on thy lips,
Yet with eagerness to consume and thus fena cafa weeps
Wrapped in teighlight ecstasy as supernal warriors
Upon the shores of Avalon
Where dwelleth thee, they webs of ebony demand the
Dreams macabre
Capturing thy splendour in pain
And perpetually invoking the danse macabre
And wishes drowned in fathomless seed
That she might touch again
The face of her beloved benightress
To submit and to purge Eden
As she descends as a glowing silhouette
Her duality seething lure
That cuts her loose from her marionette
Her spirit still dark and impure
The ribbons of faith and crest held wraith
In potent ebony dreaming of our legend
В колоколах вечности тьма уносит нас в тишину.
Мы участвуем теперь в снисхождении друг друга по нашей воле.
Слезы такие же, как и они изо всех сил пытаются обвинить
Конгрегация должна быть сожжена дотла
Ибо фикции безумия — святейшее лицемерие.
Теперь задыхаюсь без звука
Я слышу тебя сейчас из тысячи пустот
Вдали от времени и безвременья
Где воплощения простых существительных
Являются ли существа с золотыми коронами?
Под открытой ночью
Странник лежит и плачет
В какой-то невысказанной печали
Пока ее мечта просыпается
Ее мечты пылают проклятым огнем
О сожалении и вечных бдениях
Священные ночи, похоть искушений
Комбинация люциферианских сигилов
Смерть придет так же внезапно
Магией нашего Ковена
И рассказывается о величайшем ужасе
Я стою одинокий и торжественный
В присутствии Амона
Я жертвую, медленно остываю
Как угли павшего Дейноаха
Мечтая о трупах, мы видим лицо печали
Я имею тебя, и теперь твердо, чем те, кто боится
Ибо на берегах томления лежат звуки симфонии
И слабые крики битвы
Обнимая безгробную зиму, твоя богиня Луна
Восстань, адский, и явятся врата.
Ибо ты не можешь смотреть на меня со стыдом и
Навсегда привязан к твоим мыслям, и я
Но не погружаясь в свое отражение
Ибо ты Люциферия, моя волшебница ночи
Твоя шелковистая Венера, украшенная ветрами любящего божества.
И сама сладость на твоих губах,
Тем не менее, с рвением к потреблению и поэтому fena cafa плачет
Окутанные светлым экстазом, как божественные воины
На берегах Авалона
Там, где обитаешь ты, паутины из черного дерева требуют
Мечты жуткие
Захват твоего великолепия в боли
И постоянно вызывая танец смерти
И желания утонули в бездонном семени
Чтобы она могла снова коснуться
Лицо ее любимой ночной хозяйки
Подчинить и очистить Эдем
Когда она спускается светящимся силуэтом
Ее бурлящая приманка двойственности
Это освобождает ее от марионетки.
Ее дух все еще темен и нечист
Ленты веры и герб держали призрак
В могучем чёрном дереве мечтаю о нашей легенде
