Я разучился оттачивать бейты. Господи, смилуйся или убей ты! —
Чаши допиты и песни допеты. Честно плачу.
Жил, как умел, а иначе не вышло. Знаю, что мелко, гнусаво, чуть слышно,
Знаю, что многие громче и выше!.. Не по плечу.
В горы лечу — рассыпаются горы; гордо хочу — а выходит не гордо,
Слово ""люблю"" — словно саблей по горлу. Так не хочу.
Платим минутами, платим монетами, в небе кровавыми платим планетами,—
Нет меня, слышите?! Нет меня, нет меня... Втуне кричу.
В глотке клокочет бессильное олово. Холодно. Молотом звуки расколоты.
Тихо влачу покаянную голову в дар палачу.
Мчалась душа кобылицей степною, плакала осенью, пела весною,—
Где ты теперь?! Так порою ночною гасят свечу.
Бродим по миру тенями бесплотными, бродим по крови, которую пролили,
Жизнь моя, жизнь — богохульная проповедь! Ныне молчу.
I forgot how to hone the white. Lord, have mercy on or kill you! -
The bowls are dopites and songs Dopets. I am honestly crying.
He lived as he knew how, otherwise it did not work out. I know that finely, vile, I can be heard a little
I know that many are louder and higher! .. Not on the shoulder.
I fly to the mountains - mountains scatter; I proudly want - but it does not come out proudly,
The word "love" " - like a saber in the throat. I don't want to.
We pay for minutes, pay coins, in the sky with bloody we pay planets, -
No, hear me?! No me, no me ... I’m screaming in a hut.
In the throat, powerless tin bubbles. Cold. With a hammer, the sounds are split.
Quietly erasure a repentant head as a gift to the executioner.
The soul rushed with a mare's steppe, cried in the fall, sang in the spring, -
Where are you now?! So sometimes the night is extinguished with a candle.
We wander around the world of ethereal shadows, wander in the blood that we shed,
My life, life is a blasphemous sermon! Now I am silent.
