Творец готовя сей набросок, не жалел белил,
К утру, над полем боя, накидав из снега обелиск.
Идет декабрь, его шаги уже слышны вдали.
Он как анестезия — отмороженное не болит
За рекой зарницы — от боев далеких отголосок.
Среди подбитых гусениц многотонных колоссов,
ветра монотонный гул, что завывает, как вервольф.
Бескомпромиссней чем клинок поднесенный к носу.
Питать надежды тут в корне неверно.
Ведь поземка обвивала тело коварной виверной,
засыпая снегом равномерно и так незаметно,
погребая на чужой земле, в глубинах континента.
Где кровь из ран перемешалась с почвой.
Ее увы не остановишь девичьим платочком
романтично. Братская могила. Закат бледно-розовый.
Хотел железный, но не получил даже березовый.
Пурга к утру позаметает и трупы и тропы.
Жалкие останки пары рот, с любовью из Европы.
И эту смерть мы просто делим на двоих как Польшу.
Одной надеждой меньше одной песней больше.
Под шинелью, унося последние крохи тепла,
снова кровь потекла. Мороза вонзилась игла.
Рваные полотна облаков неслись по небу стремглав.
Холод и мгла — финал последней из жизненных глав,
когда застряли в твоем теле злые осы пуль.
Вот так мой белокурый Генрих. Ты отнюдь не Беовульф.
А так хотелось в Вальгаллу к эйнхериям…
Как без тебя теперь тысячелетняя империя?
Царица холода и тьмы вновь покидает замок,
взяв эти земли в осаду, кутает их в белый саван.
Она придет и за тобой — из-за лесопосадок
слышен тихий скрип, что издают полозья ее санок.
Ты вскоре все увидишь сам, сквозь инея коросту.
Ледяной венец водруженный на седые космы.
Бел ее наряд безукоризненно, будто апостол.
Но в глазницах черепа чернильно-непроглядный космос.
И все, что накопить успел, уже не пригодится.
Ее прощальный поцелуй холодный, как убийца.
Но только знаешь… Если приглядеться…
Нет там вовсе в поле никого. Там просто снег кружится.
The creator, preparing this sketch, did not regret whitewashing,
By morning, over the battlefield, throwing an obelisk out of the snow.
December is coming, its footsteps are already heard in the distance.
It's like anesthesia - frostbite doesn't hurt
Beyond the river of lightning - a distant echo of battles.
Among the lined caterpillars of the multi-ton colossus,
the wind is a monotonous drone that howls like a werewolf.
More uncompromising than a blade held to the nose.
Hope is fundamentally wrong here.
After all, the drift of snow wrapped around the body of the insidious wyvern,
falling asleep with snow evenly and so imperceptibly,
burying in a foreign land, in the depths of the continent.
Where the blood from the wounds is mixed with the soil.
Alas, you can't stop her with a girl's handkerchief
romantic. Mass grave. The sunset is pale pink.
I wanted an iron one, but I didn't even get a birch one.
Blizzard in the morning will notice corpses and paths.
The pitiful remains of a pair of mouths, lovingly from Europe.
And we simply divide this death in two as Poland.
One hope less than one song more.
Under the greatcoat, taking away the last crumbs of heat,
blood flowed again. Frost's needle pierced.
Torn canvases of clouds rushed headlong across the sky.
Cold and haze - the finale of the last chapter of life,
when the evil wasps of bullets got stuck in your body.
This is how my blond Heinrich is. You are by no means Beowulf.
And so I wanted to Valhalla to the Einherias ...
How is the millennial empire now without you?
The queen of cold and darkness leaves the castle again,
taking these lands under siege, wraps them in a white shroud.
She will come for you too - because of the forest plantations
you can hear the quiet creak of the runners of her sled.
You will soon see everything yourself, through the frost scab.
A crown of ice hoisted on gray hair.
Her dress is white, impeccable, like an apostle.
But in the eye sockets of the skull there is an inky, impenetrable space.
And everything that I managed to accumulate is no longer useful.
Her goodbye kiss is as cold as a killer.
But only you know ... If you look closely ...
There is no one in the field at all. The snow is just spinning there.
