Текст песни Kerner - Сфинкс - Слепому

«Ну, привет». А дальше парализует горло.
Слышу, как дышит, как Всевышний диктует: «Вольно!
Вы не виделись тысячи лет, обними, как брата».
Он стоит напротив и, как в детстве, вдыхает мой запах.
Ах, мне бы руки – сжал бы до треска в ребрах. Вот он:
Губы белые от штукатурки (все как раньше), лицо спокойно,
Глаза подернуты пленкой льда. Прикоснись, если нету страха.
Но он где-то там, за точкою невозврата.
Если хочешь, беги за ним, покидай этот пыльный город.
Только за это взимается слишком высокая плата:
Ночи сомнений, бессонниц и разговоров
С самим собой по душам. Дни начинать с уколов:
Литр воспоминания внутривенно.
Цирковой большой кошкою вырываться из плена,
Бросать себя в зимнюю снежную ночь, будто в кому,
Жадно глотая студеные перемены…
Просыпаться пустым от далекого воя сирены.
Выходить на балкон и дрожать, словно новорожденный кутенок.
Забываться, курить и стряхивать пепел на порох,
Которым кто-то заботливый выстлал дорогу к Дому.
А потом смотреть, как кричат в огне расписные стены.
Я пробовал. И, ей богу, это того не стоит.
Я ведь и так кричу ему через время, миры и рассветы
Покинутым зверем свое злое, беззвучное «Где ты?
Неужели тебе самому без меня там не серо, не тошно?
Кто рассказывает тебе на ухо, какого цвета сегодня небо?
Чьим ты запахом дышишь, когда становится слишком душно?
Когда кислорода столько же, как в то далекое дивное лето,
Которое было первым и раскаленным.
Асфальт превращался в реку. Я не был помечен Домом.
Помнишь, как мы лежали с тобою на том балконе?
Как кричали внизу загорелые дети-чайки
А птицы плавали в выженном небе, будто чаинки…
Кого ты теперь защищаешь от чьей-нибудь глупой стаи?
Кому добываешь амулеты или пластинки?
Чье лицо помнят на ощупь твои живые паучьи руки,
Кто заменяет тебе друга, сына, глаза и брата?
Чей образ приносят тебе все реки, любые случайные звуки?
Кому ты пишешь «скучно» в пустые палаты?
За кого ты готов платить, как за меня когда-то?
И, самое главное, почему ты приходишь так редко?»
Так что разговоры уже излишни. Я держу его на прицеле,
Боясь, что опять уйдет и оставит в пустой квартире,
В вакууме снов, на смятой моей постели.
Одного оставит в этом холодном мире.
Я чую, он видит меня – спинным мозгом и памятью нервов,
Моложе, добрее, таким упоительно-зыбким.
Я улыбаюсь и тяну к нему призраки-руки, как некогда к небу.
Он подходит и, проверяя, трогает краешек этой моей улыбки.

"Well hello". And then paralyzes the throat.
I hear how he breathes, how the Almighty dictates: “Free!
You have not seen each other for thousands of years, hug, like a brother. ”
It stands on the contrary and, as in childhood, inhales my smell.
Ah, I would have my hands - I would squeeze it to the cod in the ribs. Here he is:
White lips from plaster (everything is as before), the face is calm,
The eyes are twisted with a film of ice. Touch, if there is no fear.
But he is somewhere there, for the point of irrevocation.
If you want, run after him, leave this dusty city.
Only a fee is charged for this only for this:
Nights of doubt, insomnias and conversations
With oneself heart to heart. Days start with injections:
Liter of memories intravenously.
Circus with a large cat to break out of captivity,
Throwing himself into a winter snow night, as if in a coma,
Eagerly swallowing cupboards ...
Wake up empty from the distant howl of the siren.
Go out onto the balcony and tremble, like a newborn chip.
Forget, smoke and shake off ash on gunpowder,
Which someone caring has a road to the house.
And then watch how painted walls shout in the fire.
I tried. And, by God, this is not worth it.
I already shout to him after time, worlds and dawn
The abandoned beast is your evil, soundless “Where are you?
Are you really not gray without me yourself, not sickening?
Who tells you in your ear, what color is the sky today?
Whose smell do you breathe when it becomes too stuffy?
When there is as much oxygen as in that distant marvelous summer,
Which was the first and hot.
The asphalt turned into a river. I was not marked with the house.
Remember how we lay with you on that balcony?
How tanned thai children shouted below
And the birds swam in the squeezed heaven, like a seagull ...
Who are you now protecting from someone's stupid flock?
Who do you get amulets or records?
Whose face is remembered by your lively spider hands,
Who replaces your friend, son, eyes and brother?
Whose image is all rivers, any random sounds bring you?
Who do you write "bored" in empty wards?
Who are you ready to pay for, as for me once?
And, most importantly, why do you come so rarely? "
So the conversations are already unnecessary. I keep him on the sight
Fearing that he will leave again and leave in an empty apartment,
In a vacuum of dreams, on my crumpled bed.
One will leave one in this cold world.
I feel, he sees me - the spinal cord and memory of the nerves,
Younger, kinder, so delightful-sound.
I smile and pull the ghosts-shirts to him, as once to the sky.
He comes up and, checking, touches the edge of this smile of mine.