Текст песни La Dispute - Twas the Night Before Christmas

Twas the night before Christmas, when all through the house
Not a creature was stirring, not even a mouse.
The stockings were hung by the chimney with care,
In hopes that St Nicholas soon would be there.

The children were nestled all snug in their beds,
While visions of sugar-plums danced in their heads.
And mamma in her ‘kerchief, and I in my cap,
Had just settled our brains for a long winter’s nap.

When out on the lawn there arose such a clatter,
I sprang from the bed to see what was the matter.
Away to the window I flew like a flash,
Tore open the shutters and threw up the sash.

The moon on the breast of the new-fallen snow
Gave the lustre of mid-day to objects below.
When, what to my wondering eyes should appear,
But a miniature sleigh, and eight tinny reindeer.

With a little old driver, so lively and quick,
I knew in a moment it must be St Nick.
More rapid than eagles his coursers they came,
And he whistled, and shouted, and called them by name!

"Now Dasher! now, Dancer! now, Prancer and Vixen!
On, Comet! On, Cupid! on, on Donner and Blitzen!
To the top of the porch! to the top of the wall!
Now dash away! Dash away! Dash away all!"

As dry leaves that before the wild hurricane fly,
When they meet with an obstacle, mount to the sky.
So up to the house-top the coursers they flew,
With the sleigh full of Toys, and St Nicholas too.

And then, in a twinkling, I heard on the roof
The prancing and pawing of each little hoof.
As I drew in my head, and was turning around,
Down the chimney St Nicholas came with a bound.

He was dressed all in fur, from his head to his foot,
And his clothes were all tarnished with ashes and soot.
A bundle of Toys he had flung on his back,
And he looked like a peddler, just opening his pack.

His eyes-how they twinkled! his dimples how merry!
His cheeks were like roses, his nose like a cherry!
His droll little mouth was drawn up like a bow,
And the beard of his chin was as white as the snow.

The stump of a pipe he held tight in his teeth,
And the smoke it encircled his head like a wreath.
He had a broad face and a little round belly,
That shook when he laughed, like a bowlful of jelly!

He was chubby and plump, a right jolly old elf,
And I laughed when I saw him, in spite of myself!
A wink of his eye and a twist of his head,
Soon gave me to know I had nothing to dread.

He spoke not a word, but went straight to his work,
And filled all the stockings, then turned with a jerk.
And laying his finger aside of his nose,
And giving a nod, up the chimney he rose!

He sprang to his sleigh, to his team gave a whistle,
And away they all flew like the down of a thistle.
But I heard him exclaim, ‘ere he drove out of sight,
"Happy Christmas to all, and to all a good-night!"

Это была ночь перед Рождеством, когда весь дом
Ни одно существо не шевелилось, даже мышь.
Чулки были аккуратно подвешены к дымоходу,
В надежде, что Святой Николай скоро будет там.

Дети укрылись в своих кроватях,
Пока видения сахарных слив танцевали в их головах.
И мама в платке, а я в кепке,
Только что успокоил наш мозг для долгой зимней дремоты.

Когда на лужайке возник такой грохот,
Я вскочил с кровати, чтобы посмотреть, что случилось.
Прочь к окну я полетел как вспышка,
Разорвал жалюзи и подбросил створку.

Луна на груди свежевыпавшего снега
Придали блеск полдня объектам ниже.
Когда, что, по моему удивлению, должны появиться глаза,
А вот миниатюрные сани и восемь оловянных оленей.

С маленьким старым водителем, таким живым и быстрым,
Я сразу понял, что это должен быть Святой Ник.
Быстрее, чем орлы его курсанты, они пришли,
И он свистнул, и закричал, и назвал их по имени!

«Теперь Дашер! Теперь, Танцор! Теперь, Прансер и Виксен!
На, комета! На, Купидон! Доннер и Блитцен!
К вершине крыльца! к вершине стены!
А теперь иди! Брось прочь! Срази всех!

Как сухие листья, что перед диким ураганом летят,
Когда они встретятся с препятствием, подняться на небо.
Итак, до самого верха летели они,
С санями, полными игрушек, и святого Николая тоже.

И тут, в мгновение ока, я услышал на крыше
Скачущий и ласкающий каждое маленькое копыто.
Когда я нарисовал голову и обернулся,
Вниз по трубе св. Николай пришел с переплетом.

Он был одет во все меховое, от головы до ног,
И вся его одежда была испачкана пеплом и сажей.
Пучок игрушек, который он бросил ему на спину,
И он выглядел как торговец, просто открывая свою сумку.

Его глаза - как они мерцали! его ямочки как веселые!
Его щеки были как розы, его нос - как вишня!
Его смешной ротик был вытянут как лук,
И борода его подбородка была бела, как снег.

Пень трубы он крепко держал в зубах,
И дым, который он окружал его голову, как венок.
У него было широкое лицо и маленький круглый живот,
Это трясло, когда он смеялся, как миска с желе!

Он был пухлым и пухлым, правым веселым старым эльфом,
И я засмеялся, когда увидел его, несмотря на себя!
Подмигивание его глаза и поворот головы,
Вскоре дал мне понять, что мне нечего бояться.

Он не сказал ни слова, но пошел прямо к своей работе,
И заполнил все чулки, затем повернулся рывком.
И отложить свой палец в сторону от своего носа,
И кивнув, он поднялся в трубу!

Он вскочил на санях, чтобы его команда свистнула,
И все они полетели, как пух чертополоха.
Но я слышал его восклицание, прежде чем он уехал из поля зрения,
"Счастливого Рождества всем и всем спокойной ночи!"