Сотни глаз упираются мне в переносицу.
Кто - то косится, а кто - то просто гость.
И гроздьями висят те тяжёлые камни.
Что нависают ставнями на моих очах.
Я слепой и пропащий.Я пеплом пропах.
На секунду моргнул, и уже всё другое.
Быть прикольно мне сразу и евреем и гоем.
Но не стал я изгоем и у тех и других.
Под глазами круги, и в кармане круги
Посетил я за утро уже все кабаки.
Чабаны вновь поют, о прекрасной погоде.
Но это в Грузии, а мы в России вроде.
И уродливо брызжет своим светом рассвет.
Обернулся кругом, а её уже нет.
Я скучаю до боли, и этим доволен.
Но довольно с меня я казак теперь вольный.
И фривольность в прикол. И прикольно привёл.
И привольно, но зол, что я стал беглецом.
Убежав босиком по белому снегу.
Теперь хожу один, и гляжу на небо.
А нёбо в песке и в горле пересохло.
Чую больше не сдюжу, так тут и сдохну.
Забери меня вверх, я тебя умоляю.
Не хватает руки - вновь за воздух хватаюсь.
Но лечу снова вниз, изрыгая проклятья.
Снова вечер, туман.
Снова клёвая Катя.
Но вернись, моя мисс.
Ведь I miss and i love you
Снова окна заставлены.
И сердце из стали.
Проталины в мозгу от песен Талькова.
И далеко ваш альков.
И оковами тело сковано.
И снова не вместе жених и невеста.
Тили-тили тесто скрипит на зубах.
Я превращаю в прах всё что здесь было.
До свидания, мир!
До свидания, пальмира!
Hundreds of eyes rest in my bridge.
Someone mows, and someone is just a guest.
And terrible stones hang in bricches.
What they hang shutters on my eyes.
I am blind and disappearing.
I blinked for a second, and everything else.
Be cool to me immediately and the Jew and Go.
But I did not become an outcast and from those and others.
Under the eyes of the circles, and in the pocket circles
I visited in the morning all the Kabaki.
Shepherds again sing, about beautiful weather.
But it is in Georgia, and in Russia it seems to be.
And ugly splashes dawn with their light.
Wrapped around, and she is no longer.
I miss pain, and this is pleased.
But rather with me I am the Cossack is now free.
And frivolism in jokes. And Cool brought.
And abolished, but angry that I became a fugitive.
Saving barefoot over white snow.
Now I go alone, and I look at the sky.
And the paw in the sand and in the throat dryed.
I don't know anymore, so here and died.
Take me up, I beg you.
There is not enough hands - I grab again for the air.
But I'm going down again, extinguishing the curse.
Again evening, fog.
Again cool katya.
But come back, my miss.
After all, I Miss and I Love You
Again the windows are forced.
And the heart of steel.
Protanes in the brain from Talkov's songs.
And far your alcove.
And the bodies of the body is complained.
And again not together the bride and groom.
Tili-tili dough creaks on the teeth.
I turn into dust everything was here.
Goodbye, world!
Goodbye, Palmyra!
