(A Man and His Muse)
I’m not in this place, I’m far away. And though you see me here, this form is just a shade. No more than words or wind, I’m ethereal, incorporeal, fading.
You’re not in that place, that brick and wooden cage. Under dim skies, in distant twilight. No, you’re not in that place. In harsh snowfall, across black ice.
No neither you nor I. So when I say I’m right there beside you, that’s no empty comfort. No, I mean every word I say.
Sing to me. Sing to me of Men and rage, war and holy things! Muse, sing to me. Sing! And sing despair. If you sing anything, sing despair.
(Человек и его муза)
Я не в этом месте, я далеко. И хотя вы видите меня здесь, эта форма просто тень. Не более чем слова или ветер, я бесплотный, бестелесный, угасающий.
Ты не в том месте, в той кирпичной и деревянной клетке. Под тусклым небом, в дальних сумерках. Нет, ты не в этом месте. В суровых снегопадах, по черному льду.
Нет, ни ты, ни я. Поэтому, когда я говорю, что я рядом с тобой, это не пустое утешение. Нет, я имею в виду каждое слово, которое я говорю.
Спой мне. Спой мне людей и ярость, войну и святые вещи! Муза, спой мне. Sing! И петь отчаяние. Если вы поете что-нибудь, пойте отчаяние.
