Она бритвой обрезала волосы
И покрасила их в черный цвет.
На запястьях – кровавые полосы,
И дороги назад уже нет.
Вечный траур, тоска и распятия.
Нет улыбок на черных губах.
Эти дети играют в проклятия
И желают остаться во снах.
Ночь у них за богиню считается,
А за бога – кровавый закат.
Их так много по миру скитается –
Этих мрачных и бледных ребят.
Вечный траур, тоска и распятия.
Нет улыбок на черных губах.
Эти дети играют в проклятия
И желают остаться во снах.
Она дверь заперла в свой мир наглухо.
Может, демон за нею придет.
И обняв, он прошепчет ей на ухо:
«Спи спокойно, мой маленький гот».
Вечный траур, тоска и распятия.
Нет улыбок на черных губах.
Эти дети играют в проклятия
И желают остаться во снах.
She cut her hair with a razor
And paint them black.
On the wrist - a bloody strip
And there is no turning back.
The eternal mourning, melancholy and crucifixion.
There are no smiles on the black lips.
These children play in the curse
And the wish to stay in their dreams.
Night at them for the goddess is believed
And for god - Bloody Sunset.
There are so many of the world wanders -
These dark and pale guys.
The eternal mourning, melancholy and crucifixion.
There are no smiles on the black lips.
These children play in the curse
And the wish to stay in their dreams.
She locked the door to his world tightly.
Maybe the demon behind her come.
And hug, he whispers in her ear:
"Sleep well, my little goth."
The eternal mourning, melancholy and crucifixion.
There are no smiles on the black lips.
These children play in the curse
And the wish to stay in their dreams.
