Лирика счастливого детства.
I куплет.
Идеология демагогов, забытых богом, уже не нова:
Мы преклоняем колено пред теми, кто оказался не очень строгим,
Кто на пороге тысячелетий впитал своевременно силу распада,
Такие в то время уже осмелели, и тысячами отбивались от стада.
Наши отцы вспоминают эру размеренного дефицита,
Где осуждения люди боялись, и оставались поэтому сыты.
Плитами вымощенные дороги служили артериями советов,
Каждый имел свое место под солнцем и уважал деяния дедов.
Когда кумирами нашими были молодой Гагарин и Шолохов,
Мы по нейроновым сетям телепортировали олово.
Когда расчеты Циолковского ценились дороже золота.
Эта эпоха эпохально разбита капитала молотом.
Замолвите за меня словечко, эй вы там, на небесах!
И я желаю тайно пайку и занять ваши места.
Затасканы ласками и гримасы на наших масках
И вместе идем дорогой не желтого кирпича, а серой краски.
Припев:
Багровые небеса.
Далекие звезды.
Закрыты мои глаза.
Для нас уже поздно.
Потерянные слова.
Раскрошено сердце.
Таким его помню я
Счастливое детство
II куплет.
Рожден на бывшей территории кроваво-красного Союза,
Не понаслышке знаю, как в Азов гоняли сухогрузы.
Нас боялись и уважали эти люди за океаном:
Кузькина мать была страшнее хиппи или растаманов.
Не говорю, что было лучше, было просто по-другому,
Каждый на деле был патриотом и тосковал вдалеке от дома.
Железный занавес резал границу, но был выкован от страха.
Нерушимые узы братства, отдать последнюю рубаху.
Напрасно и давно покоятся Гумилев и Маяковский,
Ведь сегодня уже не осталось сынов нравов этих жестких.
Перенасытились, желеподобны, мы учим историю по фото.
Заблаговременно роем место, чтобы лечь подобно шпротам.
Когда Карибы пошатнулись от многотонновых ракет
На флаге звездно-полосатом появился желтый цвет,
Нас ненавидели, боялись, тщетно пытаясь сокрушить.
Они всегда не понимали загадочной русской души.
Happy childhood lyrics.
I Coupling.
The ideology of the demaggogues forgotten by God is no longer Nova:
We bow to knee before those who were not very strict,
Who on the threshold of millennia absorbed the power of disintegration in a timely manner,
Such at that time were already osmellie, and thousands were fighting from herd.
Our fathers remember the era of the measured deficit,
Where people were afraid of convictions, and therefore remained.
Plates paved roads served as arteries of the Soviets,
Everyone had his place under the sun and respected the acts of grandfathers.
When the idols were young Gagarin and Sholokhov,
We are teleported tin on neural networks.
When the calculations of Tsiolkovsky are valued more than gold.
This era is erachically broken capital with a hammer.
Sleep for me the word, hey you, in heaven!
And I wish the soldering secret and take your places.
Weavers and grimaces on our masks
And together we go dear not yellow brick, and gray paint.
Chorus:
Bagher skies.
Forty stars.
My eyes closed.
For us too late.
Lost words.
The heart is scored.
I remember him I remember
Happy childhood
II Coupling.
Born on the former territory of the blood-red union,
I don't know how to chase cargo crashed in Azov.
We were afraid and respected by these people outside the ocean:
Kuzkina mother was worse than hippies or rastamans.
I'm not saying that it was better, it was just different
Everyone was actually a patriot and gave away away from home.
The iron curtain cut the border, but was formed from fear.
Unbreaky bonds of fraternity, give the last shirt.
In vain and have long been resting Gumilev and Mayakovsky,
After all, today there are no sons of the morals of these tough.
Overtaturated, embarrassing, we learn history in the photo.
In advance, the place to lie down like sprats.
When the Caribbeans shaken out of multi-rockets
The flag of the star-striped appeared yellow,
We hated, they were afraid, trying to crush in vain.
They always did not understand the mysterious Russian soul.
