Послана нахуй, забрызгана грязью
куплена какой-то гламурной мразью.
Твоя любовь, потерявшая цену
разменяна на дурь, цепляющую вену
Я находил тебя в клубах, почти без одежды
и в миг разбивались на верность надежды
Возвращалась лишь утром громко хлопали двери
понимал что ты врешь - все равно тебе верил
Пока ты курила на лестничной клетке
я находил в твоей сумке шприцы и таблетки
Подавлял в себе ревность, искал оправдание
когда ты возвращалась с очередного свидания
Ты била посуду, кричала и плакала
обессилев без дури на холодный пол падала
Я держал тебя за руку
Вытирал твои слёзы
Но ночью ты вновь
любовь меняла на дозу
Медленно падала вниз, за жизнь цеплялась
Каждый день о труп нашей любви спотыкалась
Умоляла простить, корчясь от ломки
Я выбрасывал в окно шприцы и иголки
Я любил тебя всю, прощал все измены
Перевязывал кругом исколытые вены
Я помню как ты последний раз улыбнулась
Когда наша любовь в больной крови захлебнулась.
Даже кровавые язвы на прекрасных руках
не уменьшали желания в моих влюблённых глазах
Я слушал твои стоны, рвал твою одежду
но героиновый зов убивал всю надежду
Sent fuck, spattered with mud
Bought by some glamorous scum.
Your love lost price
Changing on a fool, clinging vein
I found you in clubs, almost without clothes
And in the moment they were divided into loyalty of hope
Returned only in the morning loudly clapped doors
I understood that you're lying - I still believed you
While you smoked on the staircase
I found in your bag syringes and pills
Pressed jealousy, I was looking for an excuse
When you returned from another date
You beat the dishes, screamed and crying
Wearing without duri on the cold floor fell
I kept you by hand
Wiped your tears
But at night you again
Love changed at a dose
Slowly fell down, clinging for life
Every day about the corpse of our love stumbled
Begged to forgive, poverty from breaking
I threw the syringes and needles into the window
I loved you all, forgive all the treason
Bandaged the brooded veins
I remember how the last time you smiled
When our love in the sick blood choked.
Even bloody ulcers on beautiful hands
did not reduce the desires in my eyes in love
I listened to your moans, tearing your clothes
But the heroin call killed all the hope
