Текст песни Rem Digga - Я перевернул вазу, меня опять чуть не стошнило

Я перевернул вазу, меня опять чуть не стошнило
Им на рыла сразу, в силу спазма боль напряженного глаза,
Все было так убого, чопорно, грязно.
Мне среди тех утех находится опасно,
Чисто залепить глаза пластырем наспех,
И я ебал все эти дешевые басни,
Чем не видеть не слышать, что может быть прекрасней?
Но я ушел далеко от их страсти,
Видимо не той масти, забыл их ипостаси, в своей касте,
Тогда как в остальных вижу лишь никому не нужный почерк свастики
И эту девушку запомнил я иной,
Ту которая дрожала, играла цветами разными,
Тело горело девственной виной,
И что теперь стало с Настей, с ее страстью? Глаза пропали,
Тертые впадины тоски и печали рвали мозги на куски
И молчали, в клубах барного дыма,
Опьянев изрядно уж по щекам текла черная тушь.
Сергей, Сереженька, то ли приятель, то ли муж,
Что то там про чувства, мм, да уж,
От вина стало пусто и проглотила глушь,
Настюша ну же покушай лучше там вон же меню ж!
А там глушили водку палевную,
Не раз каяные, были вбитыми в стулья,
Свалены в недра сознания,
Воняло драмой, не помогали дырявые рамы,
Дополняли гаму со стенами слитые дамы,
Шарканье стаканов романтика выцветшей шали,
Слепые взгляды, сочащийся гной из шарма,
Это было рядом, глаза смотрели в кружки, какая досада?
Убьем ее пьяными шлюшками! Досужие мысли,
Сплетни досужие, бесконечные обедни кормятся ужином,
Картины размыты, распиты тары, словно стаканы
Судьбы разбиты, но разлито по новому с жаром.
Вино шептало о старом, я уже думал спятил что ли?
Не внял во взгляде боли,
Глаза из под волос не глядя кололи
Той весной отрезали обе ноги дяде Коле
Смотрела на маму под потолком, глотала ком,
Кричала потом, умчала потом, отчалила с мечтами и зонтом,
Оставила полный печали маленький старенький дом.
Слезы стерты были до нельзя, до пыли,
Глаза пленили на миг и закрылись, забыли,
Ворошить то нельзя как жили, я видел жилы,
Как играли скулы, блять, но как то все таки жили!
И эту суку я запомнил иной, другие мысли, фразы,
Смысл сказанного, сейчас она была лицом ко мне,
Но спиной, и что теперь стало с Настей, что за напасти?
Резаные запястья, дырявые вены,
Ампулы слепого счастья, аура выцвела давно уже,
Сожгли мосты костры разные, места грязные.
Дрожащий подбородок уткнулся мне в плечо,
В смысле это тут не причем, не о чем,
Она еще дарила тепло, руками била об стол,
Кричала дурочка что, но это было не то.
Рожала в сумраке всхлипы,
Дышала тяжело лишала меня показать себя суровым типом,
Но мой взгляд как враг был дик,
И лишь когда глотнул коньяк на миг я обмяк и сник
Мне было просто жалко, жалко ту коммуналку свалку,
Дядь Колину кресло качалку, глаза трех летнего Миши,
В них немой вопрос,
От рожденья не слышал и рождал много слез.
Жаль письма брата одетого в камуфляж,
Письма без адресата, жаль этаж, жаль дом,
Жаль том, что дописан и закрыт, долистан и зарыт,
И за кулисами унылый Настин вид...
Воздух свежий трезвил, да я и не пил то толком,
Летел серым осколком, от четырех сторон грозивших задавить,
Меня встречал перрон, чтобы проводить...

I turned the vase over, I was almost sick again
They snooped right away, due to spasm, the pain of a strained eye,
Everything was so miserable, stiff, dirty.
It’s dangerous among me
Purely blindfold eyes with a band-aid hastily,
And I fucked all these cheap fables
How not to see not to hear what could be more beautiful?
But I went far from their passion
Apparently of the wrong suit, I forgot their incarnation, in my caste,
Whereas in the rest I see only the useless swastika handwriting
And I remember this girl different
The one that trembled, played with different colors,
The body burned with virgin guilt
And now what happened to Nastya, with her passion? Eyes are gone
Grated hollows of melancholy and sadness tore the brains to pieces
And they were silent, in clubs of bar smoke,
Drunken pretty much black mascara flowed down her cheeks.
Sergey, Serezhenka, either a friend, or a husband,
Something about feelings, um, yeah,
The wine became empty and swallowed the wilderness,
Nastyusha, well, eat better there’s the same menu!
And there they drowned fawn vodka,
More than once repentant, were driven into chairs,
Dumped into the bowels of consciousness
It stank of drama, holey frames didn’t help,
Ladies supplemented the gamma with walls,
Shuffling glasses of romance of a faded shawl,
Blind glances oozing pus from charm
It was near, eyes looked in circles, what annoyance?
Kill her with drunk sluts! Leisure thoughts
Gossip idle, endless week-days feed dinner
The pictures are blurred, drunk containers, like glasses
Fates are broken, but spilled in a new way with fervor.
Wine was whispering about the old, I already thought crazy or something?
I did not heed the look of pain
Eyes from under the hair without looking pricked
That spring both legs of Uncle Kolya were cut off
I looked at my mom under the ceiling, swallowed a lump,
She screamed later, swept away later, set sail with dreams and an umbrella,
Left a sad little old house full of sadness.
Tears were erased completely, dust
Eyes captivated for a moment and closed, forgot
It’s impossible to stir up like they lived, I saw the veins,
How cheekbones played, fucking, but somehow they still lived!
And I remember this bitch different, other thoughts, phrases,
The meaning of what was said, now she was facing me,
But his back, and now what happened to Nastya, what kind of adversity?
Sliced ​​wrists, leaky veins,
Ampoules of blind happiness, the aura faded long ago,
The bridges burned fires are different, the places are dirty.
A trembling chin rested on my shoulder
I mean, nothing to do with it, nothing
She still gave warmth, her hands beat on the table,
The fool shouted that, but it was not that.
In the twilight she gave birth to sobs
Breathing heavily deprived me of showing myself a stern type,
But my look like an enemy was wild
And only when I swallowed cognac for a moment I went limp and wilted
I was just sorry, sorry for that communal dump,
Uncle Colin rocking chair, the eyes of three-year-old Misha,
There's a dumb question in them
From birth, I did not hear and gave birth to many tears.
It’s a pity the letters of a camouflaged brother,
Letters without an addressee, sorry floor, sorry house,
It’s a pity that it’s finished and closed, is leafed and buried,
And behind the scenes a dull Nastin looks ...
The air was fresh sober, but I didn’t really drink it,
He flew in a gray fragment, threatening to crush from four sides,
I was met by the platform to conduct ...