Сидим в машине, на зимней резине.
Восемь свинцовых ребят в магазине.
Те кто нам дерзили, сейчас в могиле.
В самодельной могиле, те кто дерзили.
Тёлочек сняли, с ними побухали.
В садах встали, по бутылкам постреляли.
Подъехал бобон, мусор начал свой гон.
разозлил меня он, теперь в могиле гандон.
Он не подумал, с кем говорил, вот пулю я ему и засадил. Второй за стволом потянулся,
рядом с машиной кровью захлебнулся.
тела закопали, тачку на свалку отогнали.
тачку там смяли, и металлом закидали.
сели в машину, по пиву хлебнули.
и к знакомым барыгам махнули.
Шишек затарили, и там же взорвали.
выходим на улицу, тачку угнали.
бессмертные что ли? думаю я.
сегодня походу будет много огня.
Прошёл по району, нашёл свою тачку.
её цигане толкнуть хотели за герыча пачку.
Я с ходу начинаю стрелять,
здоровую яму пришлось мне копать.
и вот опять.
Sit in the car, on winter tires.
Eight lead guys in the store.
Those who kept us, now in the grave.
In a homemade grave, those who kept.
The chicks were removed, they worry with them.
In the gardens got up, bottled up.
Bobon drove up, garbage began his gon.
He glanced me, now in the grave Gandon.
He did not think, who he said with, I planted him and I planted. Second behind the trunk reached out
Next to the car burst choke.
Bodies buried, driven a wheelbarrow.
The wheelbarrow was crushed there, and the metal was crying.
They got into the car, the beer was bored.
And to familiar barygams waved.
The cones were slaughtered, and they also blew up.
We go out on the street, got a wheelbarrow.
Immortal or what? I think I.
Today the campaign will be a lot of fire.
Passed around the area, found his wheelbarrow.
Her Tsigan wanted to push a pack of tuchka.
I'm starting to shoot with the go
A healthy pit had to dig.
And here again.
