Kõrgete majade klaasist seintelt kuu
vahib ennast peeglist nägu morn.
Väljas kas soe on või puhub jäine tuul,
elab juba elu järjekord.
Joovastus ja õnnetunne, edevuse laat.
Igal õhtul täpselt kümme, oma uksed avab ta.
Väravas mees, üht vana lugu mängib.
Kähiseb lõõts ja viis on natukene kurb.
Mida vaid tahta võid siin kõik on väljas müügiks.
See on keelatud viljade turg.
Suuri ja punased õunu kupeldab,
karusnahast kasukaga daam.
Magusaks mahlaks siin samas lubab ta,
hapud viinamarjad pressida.
Viipab käega salamisi, aplalt silma teeb.
Voolab jutt tal nagu mesi ja libe on ta keel.
Väravas mees, üht vana lugu mängib.
Kähiseb lõõts ja viis on natukene kurb.
Mida vaid tahta võib, siin kõik on väljas müügiks.
Särab keelatud viljade turg.
Луна из стеклянных стен высоких домов
глядя в зеркало лицом утром.
На улице то теплый, то ледяной ветер,
уже живу по порядку жизни.
Опьянение и счастье, ярмарка тщеславия.
Каждую ночь ровно в десять он открывает свои двери.
Вратарь, разыгрывается одна старая история.
Есть мехи и дорога немного грустная.
Что бы вы ни хотели здесь, все выставлено на продажу.
Это рынок запретных фруктов.
Яблоки большие и красные очищают от кожуры,
дама в шубе.
Сладкий сок здесь, однако, обещает он,
кислый виноград прессованный.
Он тайно машет рукой, смотрит ему в глаза.
Его язык течет, как мед, и его язык скользкий.
Вратарь, разыгрывается одна старая история.
Есть мехи и дорога немного грустная.
Что бы вы ни хотели, здесь все продается.
Незаконный рынок фруктов процветает.
