Ben öyle bi yanmışım yazık bana
Bi başıma kalmışım yok yetmez ama
Kendimden biriktirdim
Ektim razı olduğumdan fazla çektim
Senin için hani birdim tektim ayıp sana
Vicdansız ara sıra bile beni aramadın
Sesimi duyunca demek çıkaramadın
Bu hareketin üzerine adının önüne zalim gelmez mi?
Ne denizi ne suyu bir damla olamadın
E tabi rızamı aceleden alamadın
Yürü git işine be kardeşim oof insan sevmez mi?
Vicdansız ara sıra bile beni aramadın
Sesimi duyunca demek çıkaramadın
Bu hareketin üzerine adının önüne zalim gelmez mi?
Ben öyle bi yanmışım yazık bana
Bi başıma kalmışım yok yetmez ama
Kendimden biriktirdim
Ektim razı olduğumdan fazla çektim
Senin için hani birdim tektim ayıp sana
Vicdansız ara sıra bile beni aramadın
Sesimi duyunca demek çıkaramadın
Bu hareketin üzerine adının önüne zalim gelmez mi?
Ne denizi ne suyu bir damla olamadın
E tabi rızamı aceleden alamadın
Yürü git işine be kardeşim oof insan sevmez mi
Vicdansız ara sıra bile beni aramadın
Sesimi duyunca demek çıkaramadın
Bu hareketin üzerine adının önüne zalim gelmez mi?
Я был так обожжен, мне было жаль
Я не одинок, этого мало, но
Я спас себя
Я посеял больше, чем посадил
Я знал для тебя, я был один, стыдно за тебя
Ты не звонил мне даже без совести
Когда вы услышали мой голос, вы не могли разобрать
Разве этот акт не жесток к своему названию?
Ты не мог быть ни каплей ни моря, ни воды
Конечно, вы не могли поспешить с моим согласием
Разве ты не идешь, братан, ты не любишь других людей?
Ты не звонил мне даже без совести
Когда вы услышали мой голос, вы не могли разобрать
Разве этот акт не жесток к своему названию?
Я был так обожжен, мне было жаль
Я не одинок, этого мало, но
Я спас себя
Я посеял больше, чем посадил
Я знал для тебя, я был один, стыдно за тебя
Ты не звонил мне даже без совести
Когда вы услышали мой голос, вы не могли разобрать
Разве этот акт не жесток к своему названию?
Ты не мог быть морем или каплей воды
Конечно, вы не могли поспешить с моим согласием
Иди и иди, брат мой, ой, разве люди не любят?
Ты не звонил мне даже без совести
Когда вы услышали мой голос, вы не могли разобрать
Разве этот акт не жесток к своему названию?
