в жизни так бывает, что любовь уходит вновь
я хочу напиться чая а потом пойти в церковь.
В ту старую, которая у вокзала ладожского.
Мой взор всегда привлекает облик Сергея Радонежского.
Такого самого, который русское войско благословил.
В общем я этот облик на барахолке татарам за 15 тонн слил.
Я Глеб продавец диковенных вещей, но друзья зовут меня Наземникус.
Не потому что я похож на торгаша из Гарри Потора, а потому что кладмен.
Мне нравится группа Многоточие,а не забугорная параша
В молодости под их песни сделал многоточие из бабы Маши.
Так и поехал на первую ходку.
Там был в уважении, так как делал паленую водку.
Правда до одного случая ебаный в рот.
Бухой чертежник в слове АКАБ ошибся на одну букву, теперь я баба наоборот.
Сложна жизнь маргинала.
Помню как меня вся моя семья поминала.
Мне просто заебало жить на пособие.
Пришлось притворится мертвым, чтобы потом спиздить деньги на надгробие.
Афера с телом кстати прошла без единой потинки на лбу.
Просто на мясокомбинате тушу свиньи в итоге хоронили в закрытом гробу.
Можно сказать подложил родителям свинью.
Кстати они не грустили а поздравляли всю семью.
Плакала только моя тетя Арина.
Ей сказали, что тело такое, потому что это последствия героина.
Ее флешбекнуло на дядю Антошика
Его это дрянь убила, а меня вообще разъебошила.
Кстати помирать мне придется по настоящему скоро.
В этом спасибо моему дорогому Корешу Вове.
Допились с ним до белой горячки. Открываю глаза передо мной врач сидит.
Я у врача спрашиваю где Вова? Он отвечает у Вас Спит.
Вот и жду своего последнего часа.
Сейчас уже сам зарабатываю надгробие убивая на трассе.
Хоронить правда уже будет некому. Это грустно.
Вован как спит у меня дома, так и не проснулся.
In life it happens that love leaves again
I want to get drunk tea and then go to church.
In that old, which at the Ladogsky station.
My gaze always attracts the appearance of Sergey Radonezhsky.
Such a Russian army blessed.
In general, I have merged with Tatars for 15 tons on the flea market.
I am Gleb seller of curly things, but friends call me Namenkus.
Not because I look like a tracker from Harry Tough, but because the storeroom.
I like a group of ellipsis, and not a foreign parsha
In his youth, under their songs made a dot from the Baba Masha.
So drove on the first walker.
There was in respect, since I did Painted vodka.
True to one case of fucking in the mouth.
The draft drawer in the word Aqab was mistaken for one letter, now I am babe on the contrary.
Complex the life of the marginal.
I remember how my whole family remembered.
I just fucked to live on the manual.
I had to pretend to be dead, then to spick money on the tombstone.
Scam with the body, by the way, passed without a single fiction on the forehead.
Just on the meat processing the carcass of pigs in the end buried in a closed coffin.
It can be said to positive pigs.
By the way, they were not sad and congratulated the whole family.
Only my aunt Arina cried.
She was told that the body is, because these are the consequences of heroin.
Her flashback on Uncle Antoshika
His stuff was killed, and I generally drove me.
By the way, I will have to get to me for now soon.
In this thanks to my dear porridge.
Doped with him to white hot. I open my eyes in front of me the doctor sits.
I ask the doctor where Vova? He answers you sleep.
So waiting for your last hour.
Now I already earn the gravestone killing on the track.
Horonight the truth will already be no one. It is sad.
Vova, as sleeping at me at home, never woke up.
