Медный колокол на башне
Тяжким гулом загудел,
Чтоб огонь горел бесстрашней,
Чтобы бешеные люди
Праздник правили на груде
Изуродованных тел.
Звук помчался в дымном поле,
Повторяя слово «смерть».
И от ужаса и боли
В норы прятались лисицы,
А испуганные птицы
Лётом взрезывали твердь.
Дальше звал он, точно пенье,
К созидающей борьбе,
Люди мирного селенья,
Люди плуга брали молот,
Презирая зной и холод,
Храмы строили себе.
А потом он умер, сонный,
И мечтали пастушки:
«Это, верно, бог влюбленный,
Приближаясь к светлой цели,
Нежным рокотом свирели
Опечалил тростники».
Copper bell on the tower
It hummed with a heavy roar,
So that the fire burns fearlessly
To make mad people
The feast ruled on the heap
Disfigured bodies.
The sound rushed into the smoky field
Repeating the word "death".
And from horror and pain
Foxes were hiding in holes,
And the frightened birds
In the summer they cut open the firmament.
Further he called, like singing,
To the creative struggle
People of a peaceful village
The plow men took the hammer,
Despising the heat and cold,
Temples were built for themselves.
And then he died, sleepy,
And the shepherdesses dreamed:
“This is true, God in love,
Approaching a bright goal
By the gentle rumble of a pipe
Grieved the reeds. "
