Много нынче в памяти потухло,
а живет безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.
Над платформой пар от паровозов
низко плыл, в равнину уходя...
Теплый дождь шушукался в березах,
но никто не замечал дождя.
Эшелоны шли тогда к востоку,
молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.
Девочка кричала и просила
и рвалась из материнских рук,—
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.
Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.
Маленькая смерти не поверит,
и разлуки не поймет она...
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до нее война.
Некуда от страшной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк,—
это, может быть, обломок детства
на железных, скрещенных, путях.
Much now in memory, I was extinct,
And waving a stradder, nothing:
Girl Lost Doll
on iron crossed paths.
Above the platform of couples from locomotives
Lowly sailed, to the plain leaving ...
Warm rain shook in birch,
But no one noticed rain.
Echelons were then east,
silently walked, without light and water,
Full sudden and cruel,
Bitter of human trouble.
The girl screamed and asked
and rushed out of maternal hands -
It seemed to her so beautiful
And this doll is suddenly welcome.
But no one gave her toys,
And the crowd, to the landing in a hurry,
Doll flooded at the turbulent
In liquid flowing dirt.
Little death will not believe
And separations will not understand ...
So at least this tiny loss
It reached her war.
Nowhere from terrible thought to go:
This is not a toy, not a trifle, -
it may be a chip of childhood
on iron, crossed, paths.
