В пещере (какой ни на есть, а кров!
Надежней суммы прямых углов!)
в пещере им было тепло втроем;
пахло соломою и тряпьем.
Соломенною была постель.
Снаружи молола песок метель.
И, вспоминая ее помол,
спросонья ворочались мул и вол.
Мария молилась; костер гудел.
Иосиф, насупясь, в огонь глядел.
Младенец, будучи слишком мал
чтоб делать что-то еще, дремал.
Еще один день позади — с его
тревогами, страхами; с «о-го-го»
Ирода, выславшего войска;
и ближе еще на один — века.
Спокойно им было в ту ночь втроем.
Дым устремлялся в дверной проем,
чтоб не тревожить их. Только мул
во сне (или вол) тяжело вздохнул.
Звезда глядела через порог.
Единственным среди них, кто мог
знать, что взгляд ее означал,
был Младенец; но он молчал.
In the cave (what nor, and shelter!
Reliable amount of direct corners!)
In the cave it was warm in the threesome;
Plow straw and rag.
Solomnia was a bed.
Outside the Molla Sand Blizzard.
And recalling her grinding
The asking grumbled Moul and Ox.
Maria prayed; Bonfire buzzed.
Joseph, popping, looked into the fire.
Baby, being too small
To do something else, dreamed.
Another day behind - with his
alarms, fear; With "Oh-go-th"
Herod, having troops;
And closer to one - century.
Calm them was the threesome threesome.
Smoke rushed in the doorway,
So as not to disturb them. Only Moul
in a dream (or ox) sighed heavily.
The star looked through the threshold.
The only among them who could
know that her gaze meant
there was an infant; But he was silent.
