Усталость преодолевая, бреду домой, едва дыша.
Но тлеет точка болевая - её ещё зовут душа.
Сервиз домашний, запах чайный, такой знакомый и простой,
И взгляд, нечаянно печальный, и детский профиль золотой.
Вот настроенье нулевое, тоска и смута вновь и вновь.
А вот раненье пулевое, его ещё зовут любовь.
Мне жребий выпал бесталанный, и я над ним три года бьюсь.
Меня не бойся, мой желанный, я и сама тебя боюсь.
Гляжу, от боли неживая, сквозь чёрный мрак, на алый круг.
Вот эта рана ножевая - твоих же рук, мой бывший друг.
Спеши сложить свои пожитки, о том, что было, не тужи.
Суши в альбоме маргаритки, раз в доме снова ни души.
Усталость преодолевая, бреду домой, едва дыша.
Но тлеет точка болевая - её ещё зовут душа.
Я знаю, поздно или рано помру под бременем грехов.
Но все мои былые раны живут под именем стихов.
Fatigue overcoming, delirious home, barely breathe.
But the point is pain painful - her soul is also called.
Home service, the smell of tea, such a familiar and simple,
And the look, inadvertently sad, and the children's profile gold.
Here is the setting of zero, longing and troubled again and again.
But the wounder is bullet, his love is still called.
I fell badly, and I beat over it for three years.
Do not be afraid of me, my desired, I am afraid I myself.
I look, from pain inanimate, through black darkness, on a scarlet circle.
Here is this wound knife - your hands, my former friend.
Hurry to fold your belongings, about what was, not tuhi.
Sushi in the album of Daisy, once in the house there is neither soul.
Fatigue overcoming, delirious home, barely breathe.
But the point is pain painful - her soul is also called.
I know late or early to die under the burden of sins.
But all my old wounds live under the name of the poems.
