А время – тот же священник, Святой Отец -
Разные судьбы сплетая, венчает грозно.
И отпевает так же, всех тех, кто поздно
Или не поздно придумал себе конец.
Время молитвы знает глядящих в ночь,
Самые горькие слезы в себя вбирает,
После того, как чья-то любовь большая
С криком умрет. И никто не придет помочь.
Время все помнит – и исповедь и мольбу,
Тех, кто однажды себя на других потратил.
Тех, кто потом с горяча посылал проклятья.
Время прощает, рисуя другую судьбу.
И в милосердие время дает забыть
Или забыться, правда всегда на время –
Миг, когда кто-то от боли вставал на колени
И загибался, пробуя отпустить.
Время – священник, а значит - и черт, и бог.
Держит в тисках над жерлом, питает память –
Ту, что однажды может убить и ранить,
Или спасти, когда больше никто не смог.
And the time is the same priest, the Holy Father -
Miscellaneous fate is gossipped, grope.
And refreshers the same, all those who are late
Or no later invented an end to himself.
Prayer time knows looking at night,
The most bitter tears absorbs
After someone's love is big
With scream will die. And no one will come to help.
Time remembers everything - and confession and plea,
Those who once spent on others.
Those who later sent curses with hot.
Time forgives, drawing another destiny.
And in mercy time gives to forget
Or forget, though always for a while -
MiG when someone from pain kneeling
And bent, trying to let go.
Time is a priest, and therefore it is damn, and God.
Holds in the vice above the borough, feeds memory -
The one that one day can kill and hurt
Or save when no one could easily.
