Есть пустота от смерти чувств
и от потери горизонта,
когда глядишь на горе сонно
и сонно радостям ты чужд.
Но есть иная пустота.
Нет ничего ее священней.
В ней столько звуков и свечений.
В ней глубина и высота.
Мне хорошо, что я в Крыму
живу, себя от дел отринув,
в несуетящемся кругу,
кругу приливов и отливов.
Мне хорошо, что я ловлю
на сизый дым похожий вереск,
и хорошо, что ты не веришь,
как сильно я тебя люблю.
Иду я в горы далеко,
один в горах срываю груши,
но мне от этого не грустно,—
вернее, грустно, но легко.
Срываю розовый кизил
с такой мальчишескостью жадной!
Вот он по горлу заскользил —
продолговатый и прохладный.
Лежу в каком-то шалаше,
а на душе так пусто-пусто,
и только внутреннего пульса
биенье слышится в душе.
О, как над всею суетой
блаженна сладость напоенья
спокойной светлой пустотой —
предшественницей наполненья!
Евгений Евтушенко
1960
There is an emptiness from death of feelings
And from the loss of the horizon,
When you look at the mountain sleepy
And sleepily joy you alien.
But there is a different emptiness.
There is nothing sacred.
It has so many sounds and glows.
In it depth and height.
I feel good that I am in the Crimea
I live, herself denying himself,
In a shared circle,
A circle of tides and sings.
I feel good that I catch
on the SIZY smoke similar heather
And it's good that you do not believe,
How much I love you.
I go to the mountain far away
one in the mountains tearing pears
But I'm not sad from this, -
Rather, sad, but easy.
Tearing pink kizil
With such a bachestility of greedy!
Here it is on the throat rolled up -
oblong and cool.
I'm lying in some slash,
And the soul is so empty-empty,
and only internal pulse
Beat hears in the shower.
Oh, how about all the fuss
Blessed Sweetness dug
calm bright emptiness -
Fill predecessor!
Evgeny Evtushenko
1960.
